4.5

Не спеша продолжается элегантный прустовский эксперимент (мы уже на пятом его этапе, дело, по всей видимости, движется к закономерному финалу истории): талантливый, гениальный даже француз со всей скрупулезностью поистине любознательного человека исследует мир высшего света и европейской аристократии. Мир знати. Мир ушедший, далекий, мир столько же прекрасный, сколь и безобразный, если вглядеться повнимательнее...

Опасный и захватывающий дух эксперимент чуть ли не сразу вышел из-под контроля, стоив репутации самому исследователю: от Пруста тогда отвернулись многие узнавшие в его книге себя. Нарисованные классиком для читателей образы были неприятны и грубы, откровенны и выпуклы, узнаваемы и часто мерзки. Писатель явно не из тех, что приукрашивает действительность, льстит прообразам своих персонажей или витает в облаках, признавая черное белым. О нет: за всем этим - точно не к Прусту, проходите мимо, если желаете перечисленного. Он не собирается развлекать читателя досужими байками. Подобно хирургу, он вскрывает нарывы, обнажая язвы и опухоли - деньголюбство, стяжательство, снобизм и тщеславие, желание поражать всех без разбору, откровенную глупость, которую не зашторишь ничем - упорно будет пробиваться на свет божий, ставя в неловкое положение всех, но только не ее обладателя...

Мы прекрасно видели все означенное в прошлых (с первой по четвертую, если быть точнее) сериях этого увлекательного проекта под заманчивым названием "В поисках утраченного времени". Так чем же удивит нас - зрителей, поклонников, читателей, последователей - автор на сей раз? Осталось ли что-то в закромах его сокровищницы фантазий, задумок и идей? Риторический вопрос: конечно же, и немало всего. Нам вновь предстоит увлекательное путешествие - в мир французских гостиных с их прекрасными дамами в очаровательных шикарных туалетах и в мир чувствительной души, мир тяготящих сомнений, одичалой ревности, беспросветного одиночества и беспощадной любви...

Толику света хочется увидеть в этих двух мирах - в мире вещественно-материальном и сфере духовного. Разочарованный Пруст - увы и ах, любезный читатель, дошедший уже до пятой книги многотомного цикла, - возможности этой нам не предоставит: над экспериментом он не властен... Он показывает лишь то, что есть, наличествует, а не то, что хотелось бы прочесть и увидеть воочию открывшему саму книгу...

Хотелось - про робкие проблески чувства (в прошлых книгах серии они ведь действительно зарождались, не казались фантомом), про уважение к женщине, про следование принципам и убеждениям, про волю к жизни, про дело, заставляющее просыпаться утром с горящими глазами, про любовь к искусству, желание делать мир лучше, про философию...

А получила - довольно мрачный роман, тяжелый, сразу придавливающий хрупкого читателя (меня) своей безысходностью, воспевающий ревность как начало начал даже при полном отсутствии любви, что странно, конечно... Получила книгу, где унижение другого возведено в абсолют и оправдывается собственными потребностями и якобы грехами другого (философия проста и незатейлива, но оттого не становится менее жестокой к субъекту унижений и страданий: ты плохой, так мучайся, получай еще больше боли). Получила историю деградации, когда из скромного восторженного юноши, увлеченного искусством, литературой, философией, жизнь в лице этого нестерпимого высшего света (о, как он все-таки мечтал туда попасть, помните? Вначале - в дом Свана, затем - в особняк герцогини Германтской) лепит бездельника, праздно проводящего дни и ночи, основным занятием которого становится мечтать о все новых женщинах и придумывать новые унижения для той, что сейчас делит с ним кров...

Грустно разочаровываться в людях, особенно друзьях, что в жизни, что в литературе. Меня ведь он действительно тогда - в первых книгах прустовского цикла - восхищал, этот робкий поначалу Марсель, желающий докопаться до сути жизни, не принимающий ничего на веру, упрямо ищущий собственный путь в жизни, свой круг общения, свое подлинное "я", только-только формирующий свои взгляды, убеждения, принципы. И как печально видеть, как рассыпаются в прах последние на наших с вами глазах. Он смеялся над черствостью и равнодушием, немилосердностью прочих, почитая себя как за человека, стоящего выше их: мол, он-то умеет быть равным со всеми, умеет быть деликатным - не то что эти противные Вердюрены или Шарль, что уж он-то точно умеет быть человечным, этот начитанный в прошлом мальчик, жадный когда-то до книг, знаний, предметов искусства.

Он чувствовал некое превосходство над высшим светом, пока свет не поглотил его, сделав таким же - пустым, бездушным, несострадательным, жестоким...

Повторюсь, как и в той, предыдущей своей рецензии (на прошлую книгу серии): я не симпатизировала никогда этой легкомысленной, чуть взбалмошной особе, Альбертине, отнюдь. И тем не менее я не могла не сочувствовать и не сопереживать девушке в данной, пятой, книге. Как выяснилось (ах, лучше бы не выяснялось вовсе!), Марсель действительно умеет быть жестоким и нечутким, что наглядно продемонстрирует собственными поступками, выходящими за грань морали и приличий.

Эксперимент вновь выходит из-под контроля, раз уж мы посягаем на самое главное - ведущего персонажа. Ну что ж, а Пруст никогда и не обещал скрывать от нас правду, сколь горькой бы она ни была. Смиримся и читаем дальше, наслаждаясь переливами слога и стиля, возмущаясь поведением персонажей, наивно уверенные в том, что где-то там - в самом конце - обязательно забрезжит свет. Если не любви, то хотя бы надежды...