4.5

Я читал "The Magician's Land" со всеми обязательными симптомами фанбоя: коварный симбиоз желания поскорее добраться до конца и нежелания расставаться с каждой страницей, паузы между главами, разжигающие аппетит, и даже в этих перерывах - непрошеная зацикленность мысленных процессов на попытках выстроить красочные теории о том, что случится дальше. Как ни странно было это осознавать, вторичная (в приличном смысле слова) и даже в чем-то пародийная вселенная "Волшебников" зацепила меня куда сильнее, чем целый ряд предположительно оригинальных серий, прочитанных за последнее время.

В тегах я по привычке проставил "young adult", хотя Квентину Колдуотеру здесь уже тридцатник. Рефлекс, как выяснилось, сработал не зря, ведь по-настоящему взрослеет протагонист только в этом томе - не столько даже взрослеет, пожалуй, сколько учится примирять в себе ребенка и мужчину, задвигая раздражительного и раздражающего подростка на задний план. В "Стране чародея" ему предстоит увидеть многих старых персонажей новыми глазами, и прежде всего - себя самого (а я больше всего порадовался очередной встрече с профессором Маяковским). Еще, конечно, будет спасение мира на типично гроссмановский манер - циничное раздолбайство напополам с мифологичной серьезностью ("I’m a bit more than a demigod now - more of a three-quarters god. There ought to be a word for it”), но линия Филлори настолько завязана на Квентине, что все это можно считать звеньями одной цепи.

Моя девятка - чистой воды бесстыжее фанбойство, после первого прочтения я не могу сказать, что конец трилогии удался Гроссману безупречно. Очень непонятная героиня Плам так и остается размытым силуэтом Квентина, несмотря на несколько эпизодов, которые она проводит под светом софитов: все-таки остальные основные герои нам давно знакомы, а этого кота мы впервые видим, и ей очень сложно вписаться в устоявшуюся динамику "физических детишек". Ближе к концу автор начинает разматывать сюжетную леску так быстро, будто на другом конце - улепетывающий без оглядки синий кит, и особенно обидно за потенциально мощную линию ниффина-Элис, которая разрешается слишком уж поспешно. Ну и вдобавок ко всему, меня смутил выбор толкиновской "good catastrophe" в качестве философии эндинга: все-все фэнтезийные тропы он, значит, за эти три книги поставил с ног на голову, а здесь вдруг решил встать в позу. Смутил, но не расстроил - я не нашел в себе для этого достаточной беспристрастности.

И тем не менее, "The Magician's Land" - это славная развязка, закономерно проистекающая из первых двух книг. Я уже скучаю по этим неоднозначным героям и стране Филлори, которая переросла свой изначальный статус "кривого зеркала" льюисовской Нарнии, и думаю, что вернусь к ним еще не раз - надеюсь, что Лев Гроссман тоже.

спойлерно/пристрастно

Элис! Часть меня хотела, чтобы Квентин - в который уже раз! - сел в лужу и оставил ее ниффином, но эта ее отповедь после возвращения в физическую оболочку была одним из самых мощных моментов книги. Как я уже сказал, ее пост-ниффиновский синдром проходит слишком уж быстро, хотя в целом я не возражаю против их угловатого воссоединения с протагонистом, которое может как пойти прахом, так и привести к чему-нибудь путному. Элис/Квентин ОТП forevah.
И Пенни такой душка все-таки. Несмотря на всю его заносчивость, совершенно невозможно человека ненавидеть. "You were on a break" из первой части до сих пор вспоминается.