4 Теория публицистики. Введение

Терри Иглтон — британский литературовед и неомарксист, ученик Рэймонда Уильямса, начинавший свою карьеру как исследователь викторианской культуры. В 1983 году он опубликовал книгу «Теория литературы. Введение», призванную «сделать современную теорию литературы доступной и привлекательной для максимально широкого круга читателей». Книга эта выдержала два переиздания — в 1996 и 2008 годах, а ее русский перевод, выполненный — не без огрехов — Еленой Бучкиной, был опубликован в 2010 году в «Университетской библиотеке Александра Погорельского».

В этой книге Терри Иглтон предпринял попытку не просто представить, но заодно и проанализировать с неомарксистских позиций основные литературоведческие направления, появившиеся к концу ХХ века: классическая кабинетная филология, английский романтизм, «новая критика», формализм, феноменология, герменевтика, рецептивная теория, структурализм, постструктурализм, психоанализ и — под самый конец — феминизм. Надо отдать должное, с заявленной в предисловии задачей доступного истолкования всех этих направлений Терри Иглтон справляется на ура, но вот когда дело доходит до их анализа, то тут — пиши пропало.

Свой анализ Терри Иглтон строит следующим образом: сначала он вполне последовательно и непредвзято объясняет ключевые тезисы конкретного литературоведа или литературоведческой школы, максимум — сопровождает их каким-нибудь колким замечанием или шуткой, вроде: «Интересно узнать, как рабы с южных плантаций поступили бы с этим утверждением». Речь идет об утверждении Джона Кроу Рэнсома, основоположника «новой критики», считавшего, что стихи подобны демократическому государству, «которое выполняет государственные цели, не жертвуя личностями своих граждан».

Затем Терри Иглтон приступает к полноценной атаке: в лучших традициях «философии подозрения» он пытается выявить всю подноготную литературоведческой школы — вскрыть ту политическую идеологию, которая лежит в ее основе. При этом в стремлении «разоблачить» какого-нибудь литературоведа Терри Иглтон доходит порой до неприкрытых и смехотворных манипуляций: так, в главе, посвященной герменевтике, он на протяжении нескольких абзацев доказывает, что Вольфганг Изер — это типичный представитель буржуазного либерализма, а уже через пару страниц упрекает его в том, что он, судя по всему, не такой уж либерал, каким хочет казаться.

Подобным образом Терри Иглтон работает с каждой школой. «Новых критиков» он обвиняет в том, что практикуемое ими медленное чтение — это «рецепт политической инертности», уводящий от «противостояния маккартизму». Позиция Хайдеггера по отношению к искусству — это, на взгляд Иглтона, что-то вроде «раболепия, которое Хайдеггер убеждает немецкий народ демонстрировать перед фюрером». Британские консервативные критики, не сразу принявшие структурализм, ведут себя как «интеллектуальные аналоги чиновников по делам иммигрантов», а сам структурализм при этом функционирует как «программа помощи для интеллектуально недоразвитых стран», снабжающая эти страны «мощным оборудованием, которое может пробудить к жизни собственное слабое производство». Раз за разом, обсуждая какое-нибудь литературоведческое направление, Терри Иглтон переводит разговор из сферы литературы в сферу политики, — и вот уже начинает казаться, будто между «авторитарной» теорией литературы и авторитарным режимом в Восточной Европе есть непосредственная связь.

Тот же трюк с подменой понятий Терри Иглтон проворачивает и на уровне языка: описывая герменевтическую модель Эрика Дональда Хирша, он невзначай начинает использовать такие слова, как «police», «juridical», «private property», «public property» и «authoritarian regimes». В результате Хирш из американского литературоведа превращается в руках Иглтона в полицейского, который надзирает за авторским смыслом произведения так, будто это частная собственность, которая ни в коем случае не должна быть «обобществлена».

В конечном счете вся претензия Иглтона к теории литературы сводится к тому, что она не представляет собой публицистику, открыто выступающую с требованием радикального пересмотра установившихся в обществе властных отношений, с призывами к акциям прямого действия и с анализом современного политического контекста. Видимо, от долгого пребывания в пыльных аудиториях топовых британских университетов Иглтон позабыл, что для всех этих целей в нашем мире давно уже придуманы газеты.

читать в телеграм-канале