4 Её зовут Арнхильд

Написанная в 2005 году книга основана на личном опыте норвежки Арнхильд Лаувенг, как она была пациенткой психиатрических клиник с диагнозом «шизофрения» в 1989–1998 годах. Самое удивительное в этой истории то, что Арнхильд вылечилась, получила высшее образование и стала клиническим психологом, который не только помогает пациентам с психическими расстройствами, но и часто выступает с лекциями и инициативами ради защиты таких пациентов. Думаю, она должна быть героиней и кумирой каждого, кому поставлен диагноз шизофрения.
Это история борьбы с болезнью, борьбы с непониманием, диагностической стигматизацией, калечащей системой, самой собой в конце концов. Это путь, в котором женщине неимоверно помогала её семья, понимающие терапевты и медперсонал, социальные работники, ей помогали терапия и лекарства, а главное — ей помогала её мечта. Она много говорит про мечты и надежду на выздоровление, — которые так легко отнимают врачи, ставя на шизофрениках крест. Мечты и упрямое желание выздороветь вели Лаувенг на протяжении почти десяти лет её болезни, и она сама постоянно обращалась к ним на страницах книги. Правда, по моим впечатлениям, то, что ей реально помогло выздороветь и научиться справляться с психологическими проблемами — это люди и общение с ними. Самое интересное: её мечта была именно в том, чтобы общаться с людьми и быть им полезной. Хотя я не могу согласиться, что надежды и мечты всегда помогают (иногда напрасные ожидания оборачиваются ядом), в главном я с ней согласна: пациент — это не набор симптомов и вероятностей, это живая личность, которая требует от окружающих прямого и осознанного взгляда.

Однако есть ли реальный способ понять мир шизофреника? Перед знакомством с Лаувенг я мало что знала про эту болезнь. Это был пробел, который я хотела закрыть как раз с помощью мемуаров реального человека с реальным диагнозом, потому что сухое энциклопедическое определение не объясняет ничего, а «побывать в шкуре шизофреника» — всё. И я тоже считала шизофрению неизлечимой, однако оказалось, что «в среднем одна треть больных полностью или частично излечивается, другая треть ведёт относительно благополучное существование, хотя какие-то симптомы у них по-прежнему остаются и они нуждаются в помощи медицинских учреждений, а ещё одна треть продолжает долго и мучительно бороться с проявлениями болезни». И это было лишь одно из первых открытий, которые я сделала для себя. Самым сильным, наверное, был инсайт, что понять можно кого угодно, если в тебе достаточно собственных чувств и симпатии к другому.

Это был мой волк, и бороться с ним было моим делом, никто другой не мог заменить меня в этой борьбе. Зато чувства другого человека можно разделить, чувства — это то общее, что есть у всех нас. Я была благодарна тем, кто был готов разделить со мной мои чувства.
«Я не вижу твоих волков, но если бы я видел волков, я бы напугался до смерти. Тебе страшно?»

Такая простая мысль... Почему она не приходила мне в голову раньше?..

Книга очень интересная, хотя не самая простая для восприятия. Причём дело даже не в содержании, а в том, как оно преподносится читателю. Во-первых, в книге нет сквозного линейного сюжета, так как Арнхильд переработала весь свой опыт в двенадцать «историй», каждая из которых вертится вокруг своей темы. Точнее, структурно есть три раздела: истории про помрачение (как она заболела и как её состояние становилось всё хуже); истории о системах (что с ней происходило, пока она была госпитализирована); и истории о переменах (как она выздоравливала и искала свой путь к мечте). Но разделение условное, и автор в любой момент может обратиться к любому эпизоду своей болезни. Лучше всего читать каждую историю по отдельности как самостоятельный текст. Потому что, — и это во-вторых, — Арнхильд очень часто прибегает к метафорам, которые остаются актуальны, пока история не закончится, и очень-очень редко перетекают в последующие тексты. Язык Арнхильд очень насыщенный художественно, хотя это не делает его сверхсложным, ведь каждая метафора призвана лишь объяснить лучше, а не поразить или запутать сильнее. Если бы это был роман, такой подход к изложению был бы выше всяких похвал. Но это не то, что ожидаешь встретить в автобиографии, тем более, касающейся периода болезни. Однако я понимаю, почему Арнхильд писала именно так и никак иначе. Она много читала, она почти всю сознательную жизнь вела дневник, она всегда старалась подбирать слова как можно точнее, — и если уж для того, чтобы помочь нам понять, как искажается восприятие шизофреника, она прибегала к сравнениям с картинами, то вполне логично, что чтобы объяснить, как искажается мышление, она прибегала к метафорам. Я согласна с Арнхильд, что через художественные образы намного легче добиться взаимопонимания, чем через сухой научный изык или голые биографические факты. В конце концов, психическое расстройство — это душевная болезнь, которая затрагивает и эмоции, и мысли, и воображение.

И надо понимать, что Арнхильд заболела подростком, который не мог ни сам понять, что с ним происходит, ни услышать объяснения взрослых. Напуганному ребёнку трудно установить контакт, сотрудничать, лечиться. Он отрывается от реальности и теряется в собственном мире. Арнхильд смогла восстановить этот период только по дневникам (не потому, что не помнила, а потому, что не понимала, что это было, пока не повзрослела, а повзрослев, использовала дневники для полноценного анализа). Она была страшно одинокой и не могла ни на кого положиться. Однако во всей этой истории с медленным помрачением, когда девочке было 14–17 лет, меня интересует только одно: где в это время была её мать? Отец Арнхильд, судя по всему, рано умер, а ещё у неё была старшая сестра, но про мать нет почти никаких упоминаний примерно до момента, как Арнхильд исполнилось 20 лет. С того момента в тексте неоднократно подчёркивалось, как много и сильно мать поддерживала свою дочь. Тут, пожалуй, я бы хотела получить от автора больше пояснений, хотя я понимаю, что шизофрения либо передаётся по наследству, либо развивается в следствие травмы, то бишь даже если мать пренебрегала ею в первые 14 лет жизни, это не могло стать причиной болезни (тем более, что не факт, что пренебрегала, это вообще опущено, как будто это не имеет отношения к болезни).

Единственная настоящая проблема (для меня как для читателя) этого текста, пожалуй, в его вторичности. Нет первых, самых ярких впечатлений, нет боли, нет страданий, мало драмы, да и та возникает лишь из обычного читательского умения сострадать своим героям. Однако это проблема только для тех, кто рассчитывал на приключения в чужом разуме, полном чудовищ. И это достоинство для тех, кто действительно нуждается в понимании, но ни в коем случае не хочет приумножать собственные страдания, боль, впечатления. Арнхильд делится чувствами и объясняет их так, чтобы любой мог понять, но она не заставляет читателя проходить через всё то же самое, что и она.
И всё-таки главное достоинство книги в том, как она написана. Арнхильд старается быть максимально непредвзятой, хотя и критикует систему, осуждая незаинтересованных, а порой и откровенно жестоких медработников; она анализирует с профессиональной точки зрения, откуда взялся тот или иной симптом, где и почему блуждали её мысли; она пытается найти поворотные моменты, когда была совершена та или иная ошибка в лечении, и как этого можно было избежать. Я не знаю, насколько от этой книги может быть реальная польза, но я вижу, что Арнхильд старалась. И она никогда не категорична. Когда она рассказывает про что-то плохое, она уточняет, что так не везде и не всегда, и сразу же даёт представление об обратной стороне медали. Даже когда критикует что-то, она не забывает потом упомянуть исключения и достоинства, которые сглаживают негативный эффект от критики. И когда она о чём-то рассуждает, она всегда напоминает, что это основано на её личном опыте, и что она не претендует на истину в последней инстанции. Она говорит за всех тех, у кого нет сил или слов, чтобы объяснить себя самостоятельно. Она делится, как больно быть пациентом, как страшно и как одиноко. Часто она говорит о чём-то печальном, но главная её цель — дать другим людям надежду. Наверное, для многих её слова так и останутся пустыми, но, я думаю, она герой. Герой по имени Арнхильд.