5 Изнанка продажной любви

Нас уже почти невозможно чем-то удивить, поэтому нам очень сложно представить, какой шок вызвала у тогдашней читающей публики эта книга. "Яма" публиковалась по частям в сборнике "Земля", начиная с 1909 года (полностью роман был опубликован в 1917 году). Но даже сейчас эта книга поражает своей жестокой прямотой и откровенностью. Эта вам не фильм "Красотка" (1990) с Джулией Робертс и Ричардом Гиром в главных ролях, который по сути романтизирует и даже популяризирует профессию проститутки.

Нет, господа-товарищи. Здесь нас окунают, извините, мордой в грязь. Автор возит нас по ней, не щадя своего писательского таланта и не опасаясь за свою репутацию в литературных кругах, и вываливает нас в этой грязи с ног до головы. Вытряхивает нам под ноги всё самое грязное бельё и показывает неприглядную изнанку продажной любви. Так что озабоченные псевдомачо, похотливо потирающие ручки в предвкушении скабрёзных историек и сальных острот, могут дышать ровно и молча проходить мимо. Ничего такого здесь и в помине нет.

Случалось, приезжал со стаей прихлебателей какой-нибудь артельщик или кассир, давно уже зарвавшийся в многотысячной растрате, в карточной игре и безобразных кутежах и теперь дошвыривающий, перед самоубийством или скамьей подсудимых, в угарном, пьяном, нелепом бреду, последние деньги. Тогда запирались наглухо двери и окна дома, и двое суток кряду шла кошмарная, скучная, дикая, с выкриками и слезами, с надругательством над женским телом, русская оргия, устраивались райские ночи, во время которых уродливо кривлялись под музыку нагишом пьяные, кривоногие, волосатые, брюхатые мужчины и женщины с дряблыми, желтыми, обвисшими, жидкими телами, пили и жрали, как свиньи, в кроватях и на полу, среди душной, проспиртованной атмосферы, загаженной человеческим дыханием и испарениями нечистой кожи.

И это был не эпатаж, не попытка "хайпануть" на пикантной теме. Куприн действительно был всеръёз озабочен этим явлением и считал его отвратительным. Он был твёрдо убеждён, что проституция — это "ещё более страшное явление, чем война, мор и так далее". Он попытался, по его же словам, "правильно осветить жизнь проституток и показать людям, что нельзя к ним относиться так, как относились до сих пор". Он показал людям всю эту грязь лишь для того, чтобы они ужаснулись происходящему, и чтобы им захотелось очиститься от неё.

В основу повести легли материалы, собранные Куприным в 1890-е годы в Киеве. Сам Куприн утверждал, что изображённая в его повести действительность не привязана к отдельному месту:«"Яма" — это и Одесса, и Петербург, и Киев». И действительно, к концу XIX века размах проституции в Российской империи был невероятным. При этом посещение борделей не порицалось и считалось одной из форм мужского досуга. Публичные дома работали легально, и их владельцы должны были соблюдать определённые правила. Проституток ставили на учёт, паспорта у них отбирали, а вместо них выдавали "заменительный билет", где ставились отметки о прохождении медицинских осмотров и об уплате обязательных государственных сборов.

Почти никто не задумывался о том, как это страшно — отождествлять женщин с товаром: "говорящие, ходящие куски мяса". Ничего личного, всего лишь бизнес. Вот что говорит Женька, одна из героинь этой трагической повести:

— ...Мне не было десяти лет, когда меня продала родная мать, и с тех пор я пошла гулять по рукам... Хоть бы кто-нибудь во мне увидел человека! Нет!.. Гадина, отребье, хуже нищего, хуже вора, хуже убийцы!.. Даже палач... – у нас и такие бывают в заведении, – и тот отнесся бы ко мне свысока, с омерзением: я – ничто, я – публичная девка! Понимаете ли вы, Сергей Иванович, какое это ужасное слово? Пу-бли-чная!.. Это значит ничья: ни своя, ни папина, ни мамина, ни русская, ни рязанская, а просто – публичная! И никому ни разу в голову не пришло подойти ко мне и подумать: а ведь это тоже человек, у него сердце и мозг, он о чем-то думает, что-то чувствует, ведь он сделан не из дерева и набит не соломой, трухой или мочалкой!..

Мощная, страшная, потрясающая книга! Многослойная, глубочайшая, населённая большим количеством самых разных персонажей, написанная прекрасным живым языком. Перечитывала спустя много лет после первого прочтения и снова, как и тогда, она произвела на меня сильнейшее впечатление. Книгу можно разбирать на цитаты — злые, хлёсткие — поэтому не могу удержаться и приведу напоследок ещё одну.

И страшны вовсе не громкие фразы о торговле женским мясом, о белых рабынях, о проституции, как о разъедающей язве больших городов, и так далее и так далее... старая, всем надоевшая шарманка! Нет, ужасны будничные, привычные мелочи, эти деловые, дневные, коммерческие расчеты, эта тысячелетняя наука любовного обхождения, этот прозаический обиход, устоявшийся веками. В этих незаметных пустяках совершенно растворяются такие чувства, как обида, унижение, стыд. Остается сухая профессия, контракт, договор, почти что честная торговлишка, ни хуже, ни лучше какой-нибудь бакалейной торговли. Понимаете ли, господа, в этом-то весь и ужас, что нет никакого ужаса!