5

Сначала на листе бумаги возник карандашный контур платья. Длинное, приталенное, с пышной оборкой по подолу. Под нажимом красного маркера на нем расцвели неровные красные пятна.

Из-под подола выросли длинные щупальца. Илюшин провел сверху волнистую линию, и диковинная медуза поплыла к поверхности воды.

Вокруг нее постепенно, один за другим стали проявляться странные существа.

Надрезанный плод граната с пламенем в глубине – Вероника Овчинникова.

Скат-хвостокол, распростерший над ней крылья, – Егор Сотников. Длинная игла хвоста протыкает гранат насквозь. На ее острие распускается мясистый цветок.

Затонувший корабль, вокруг которого вьются стайки рыбок. Из двух соседних иллюминаторов смотрят жутковатые, почти одинаковые лица: черные провалы глаз, разинутые в крике рты. Бесконечно длинные русалочьи волосы просачиваются наружу, переплетаются с водорослями, тянутся наверх, цепляются за щупальца плывущего платья. Наташа Асланова и Оля Овчинникова.

Петр Ревякин: длинный кольчатый червь, пережевывающий чьи-то ноги.

Максим Калита: ухмыляющийся джинн, который поднимается из пивной банки на дне, точно столб дыма.

Две печальные рыбы с бессильно опущенными плавниками – родители сестер Овчинниковых. Напротив них морской конек: мать Наташи Аслановой.

Перекати-поле с шипами: Михаил Баридзеев. У него на пути распахивает крылья Даша Белоусова в образе маленькой совы. Пятна на мохнатых, как у ночного мотылька, крыльях – обманки, неотличимые от огромных совиных глаз. За ее спиной клубится лес.
(...)

В верхнем углу листа грифельный карандаш начал выстукивать точки. Илюшин словно пытался передать кому-то сообщение азбукой Морзе. Бабкин замер: это что-то новое. Острие било по бумаге. Теперь оно напомнило ему птичий клюв. Под клювом бумага морщилась, грифель пробивал в ней дыры. Карандаш двигался по бумаге, и постепенно перед Сергеем сложился из проколов и точек силуэт человека: женщина, раскинувшая руки. Вместо лица – сплошная дыра. Сквозь нее видна обложка альбома, которую Макар подложил под лист: голубое щупальце осьминога с присосками – иллюстрация Хокусая, одного из любимых художников Илюшина.

– Вера Загребина, – вслух сказал Сергей, не скрывая удивления.

Вера плыла над обитателями подводного мира. Присоски вместо глаз. Руки ее под карандашом Макара удлинялись, истончались… То ли водоросли, то ли веревки опутали и ската, и червя, и джинна, протянулись к кораблю. Одно из щупалец обвило горло совы, сидящей на волке.