2 Праведник из оперетт

Интересуясь модернистскими течениями в поэзии, я уже давно купил книгу Вадима Шершеневича «Стихотворения и поэмы» (Новая библиотека поэта: малая серия). Книга включает в себя 180 некоротких текстов; Шершеневич лично пронумеровывал их, вёл, так сказать, бухучёт, что говорит если не о трепетном, то о педантичном отношении автора к своим творениям.
Стихи Шершеневича – это фейерверк метафор, но книгу я так и не дочитал, хотя принимался несколько раз: сначала добросовестно добрался до половины, потом возьмёшь, прочтёшь один-два опуса – да и бросишь. В чём причина отторжения? В переборе. Перебор этих самых метафор, когда их блеск тускнеет от частого (к месту, не к месту) пользования, перебор эгоцентризма. К тому же интонация Шершеневича вторична. Подозреваю, что он учился у Маяковского и, перещеголяв своего учителя метафорическим обилием, так и не обрёл своего лица.
Форма сыграла с ним злую шутку. Когда его лирический герой кричит от боли, ему не веришь, ибо страдание это выражено вычурным, неестественным языком. Шершеневич, кажется, и сам чувствовал сие несоответствие. В опусе 148-ом бог говорит герою: «Не нужны, не нужны в раю мне праведники из оперетт»!
Пытаясь отмежеваться от Маяковского и футуризма вообще, в котором он увяз по уши, Шершеневич становится одним из создателей и теоретиков русского имажинизма. У нас, мол, свой путь, мы сами с усами. Но смена платья не меняет сути. Только творчество, а не искусственная теоретическая подгонка, определяет степень самобытности художника. Возможно, как раз неуверенность в своих творческих силах толкнула поэта к теоретизированию. Впрочем, и тут вышло недоразумение. Как верно заметил Мандельштам, эти ребята (имажинисты) перепутали образ (имаж) с метафорой «и обогатили нашу литературу целым выводком ненужных растерзанных метафорических уподоблений».