Больше рецензий
14 июня 2022 г. 20:14
604
5 "Жизнь требует компромиссов"
РецензияСильное произведение Куприна, в основе которого тема классового неравенства. Но повесть все же получилась не социально-политической, а социально-психологической. Об этом свидетельствует и выбор главного героя. Им стал неуверенный в себе интеллигент, а не рабочие и зарождающееся революционное движение. Куприн так и не понял сути революционного движения, а потому и рабочие не могли стать в полной мере героями его произведения. Позже Александр Иванович и вовсе эмигрировал из России.
Кто же главный герой. Андрей Ильич Бобров, заводской инженер. Он понимает несправедливое отношение по отношению к рабочим, которых жестоко эксплуатируют. За опасную работу им и платят копейки, и не обеспечивают даже такими базовыми вещами, как печи в бараках. А на все требования отвечают только обещаниями.
— Давно известно, что работа в рудниках, шахтах, на металлических заводах и на больших фабриках сокращает жизнь рабочего приблизительно на целую четверть. Я не говорю уже о несчастных случаях или непосильном труде. Вам, как врачу, гораздо лучше моего известно, какой процент приходится на долю сифилиса, пьянства и чудовищных условий прозябания в этих проклятых бараках и землянках... Постойте, доктор, прежде чем возражать, вспомните, много ли вы видели на фабриках рабочих старее сорока — сорока пяти лет? Я положительно не встречал. Иными словами, это значит, что рабочий отдает предпринимателю три месяца своей жизни в год, неделю — в месяц или, короче, шесть часов в день... Теперь слушайте дальше... У нас, при шести домнах, будет занято до тридцати тысяч человек, — царю Борису, верно, и не снились такие цифры! Тридцать тысяч человек, которые все вместе, так сказать, сжигают в сутки сто восемьдесят тысяч часов своей собственной жизни, то есть семь с половиной тысяч дней, то есть, наконец, сколько же это будет лет?
— Около двадцати лет, — подсказал после небольшого молчания доктор.
— Около двадцати лет в сутки! — закричал Бобров. — Двое суток работы пожирают целого человека. Черт возьми! Вы помните из библии, что какие-то там ассирияне или моавитяне приносили своим богам человеческие жертвы? Но ведь эти медные господа, Молох и Дагон, покраснели бы от стыда и от обиды перед теми цифрами, что я сейчас привел...
Но Бобров не в силах им помочь. Ему не хватает для этого силы духа. Только разговоры о несправедливости. Неудивительно, что в конце повести Бобров настаивает на дурмане морфия.
Нашла отражение и тема бунта рабочих, чьё терпение всё же подошло к концу. Однако Куприн, опасаясь вмешательства цензуры, переписал последние главы. "Бабий бунт" был прекращен обещаниями, а вот бунт рабочих был пострашнее.
В повести два кульминационных момента происходят одновременно - и новость о бунте, и известие о скорой свадьбе Свежевского и Нины, возлюбленной Боброва.
Но интеллигентный заводской инженер не смог проявить себя ни в одном из этих серьезных моментах. Он остается всё таким же нерешительным персонажем, как и в начале повести. Это понимает даже его внутренний голос.
— И не убьешь... И отлично знаешь это. У тебя нет на это ни решимости, ни силы... Завтра же опять будешь благоразумен и слаб...
<...>
— Ну, что же, остается сделать одно еще движение! Но ты его не сделаешь... Basta... Ведь все это смешно, и завтра ты не посмеешь даже признаться, что ночью хотел взрывать паровые котлы.
Нину спасти он не в силах, да и взорвать завод тоже. Сознание собственного бессилия мучает инженера, и только доктор Гольдберг спасает героя беседами по душам и морфием, без которого главный герой уже не сможет обойтись.
В качестве названия Александр Иванович использует имя бога Молоха, которому древние аммонитяне приносили в жертву детей из знатных семей. Конечно, в повести этот образ иносказателен. Молохом тут выступают и сталелитейный завод, ставший еще и символом прогресса, и Квашнин, член правления, который приехал на завод с проверкой.
С Квашниным очень лихо закручен сюжет. Он выбирает себе в качестве любовницы Нину, но маскирует эту будущую связь под видом брака с Свежевским, который будет за деньги делать вид, что ничего не происходит. Вся эта схема описывается в повести, но для меня осталось загадкой, зачем так мудрить.
Описание самого завода и рабочих процессов, напомнило мне "Атлант расправил плечи". Но если там все заводы и железные дороги описывались со знаком плюс, то у Куприна мы видим всю мощь бездушной "машины", в которой человек всего лишь маленький винтик. Служит "топливом" для всемогущего Молоха.
Завод спускался вниз тремя громадными природными площадями. Во всех направлениях сновали маленькие паровозы. Показываясь на самой нижней ступени, они с пронзительным свистом летели наверх, исчезали на несколько секунд в туннелях, откуда вырывались, окутанные белым паром, гремели по мостам и, наконец, точно по воздуху, неслись по каменным эстакадам, чтобы сбросить руду и кокс в самую трубу доменной печи.
Дальше, за этой природной террасой, глаза разбегались на том хаосе, который представляла собою местность, предназначенная для возведения пятой и шестой доменных печей. Казалось, какой-то страшный подземный переворот выбросил наружу эти бесчисленные груды щебня, кирпича разных величин и цветов, песчаных пирамид, гор плитняка, штабелей железа и леса. Все это было нагромождено как будто бы без толку, случайно. Сотни подвод и тысячи людей суетились здесь, точно муравьи на разоренном муравейнике. Белая тонкая и едкая известковая пыль стояла, как туман, в воздухе.
Еще дальше, на самом краю горизонта, около длинного товарного поезда толпились рабочие, разгружавшие его. По наклонным доскам, спущенным из вагонов, непрерывным потоком катились на землю кирпичи; со звоном и дребезгом падало железо; летели в воздухе, изгибаясь и пружинясь на лету, тонкие доски. Одни подводы направлялись к поезду порожняком, другие вереницей возвращались оттуда, нагруженные доверху. Тысячи звуков смешивались здесь в длинный скачущий гул: тонкие, чистые и твердые звуки каменщичьих зубил, звонкие удары клепальщиков, чеканящих заклепы на котлах, тяжелый грохот паровых молотов, могучие вздохи и свист паровых труб и изредка глухие подземные взрывы, заставлявшие дрожать землю.
Это была страшная и захватывающая картина. Человеческий труд кипел здесь, как огромный, сложный и точный механизм. Тысячи людей — инженеров, каменщиков, механиков, плотников, слесарей, землекопов, столяров и кузнецов — собрались сюда с разных концов земли, чтобы, повинуясь железному закону борьбы за существование, отдать свои силы, здоровье, ум и энергию за один только шаг вперед промышленного прогресса.