4.5 Пропаганда здорового человека

Сначала книга не произвела особого впечатления, хотя я давно желал познакомиться с ней (до этого приступал к чтению несколько раз, но и половины не охватывал). Отталкивали картонные персонажи и шаблонные диалоги, не цепляющие художественной выразительностью. Казалось, что все в этой истории развивается по простой канве: вот есть хорошие рабы, а вот есть плохие плантаторы Юга. Мотивы каждой из сторон также казались донельзя простыми: плантатор хочет выжать из своего невольника как можно больше денег, а рабу ничего не остается, кроме как выполнять тяжелую работу и верить в то, что когда-нибудь он получит свободу. Ну или ему можно постараться выхватить эту свободу.

А потом, уже где-то на середине, до меня дошла простая мысль. Даже стыдно, что я сразу не увидел ее. Ценность этой книги заключается вовсе не в художественном слове (авторские обороты не произвели на меня какого-то особого впечатления, не вызвали в определенный момент эмоцию, как того заслуживало повествование). Ценность этой книги состоит в том, какую проблему подняла автор. Тут стоило напомнить самому себе, что «Хижина дяди Тома» была написана в непростых условиях, когда рабство на плантациях Юга переживало расцвет, а аболиционизм преследовался и сурово карался властями.

Эта книга несла в себе простую цель – обличить все пороки рабства, доказать, что такой порядок совершенно неприемлем для страны, считающей себя оплотом демократии и несущей светоч незыблемости прав и свобод человека. Получились такие двойные стандарты, когда жизнь невольников не признавалась жизнью как таковой. Рабы Юга были вещью, не более. И подобное положение вещей не могло и не может не ужасать.

Гарриет Бичер-Стоу совершила воистину храбрый поступок, опубликовав эту книгу. Конечно, в свое время нашлась целая плеяда авторов и политиков, которые набросились на нее с резкой критикой, мол, все в этой книге уж слишком однобоко (то, о чем я написал в самом начале). Эта реакция даже положила начало такому направлению в американской литературе второй половины XIX века, как «анти-Том литература», когда авторы пытались, наоборот, оправдать и даже защитить имеющийся порядок вещей.

И вот тут-то стоит обратить внимание на вторую часть книги, когда на авансцене появляются новые персонажи (семейство Сен-Клер, Саймон Легри и его невольники, и т.д.), происходят судьбоносные сюжетные повороты. Вот тут-то автор позволила себе развернуться. Теперь уже автор обрушивается с критикой на северян, которые «готовы признать свободу негра», но при первой же возможности стараются «положиться на миссионера, чтобы не иметь с неграми общих дел»; все так же достается южанам за тот порядок, что они поддерживают (хотя среди них выделяются благородные люди, готовые даровать свободу своим невольникам, но таких рабовладельцев слишком мало) и церкви, которая старается оправдать насилие религиозными проповедями и догматами. Такой вот беспристрастностью, которую поначалу сложно увидеть, книга меня, собственно, и впечатлила.

Отдельно отмечу концовку, которая все расставила по своим местам. Ничего лишнего, все произошло так, как должно было произойти. Ну а хижина дяди Тома на плантации Шелби стала своего рода символом свободы, любви и преданности.