5 Еда на столе

Франция. Середина 1850-х годов. Страна пережила революцию, государственный переворот, плебисцит и смену государственного устройства. Вторая республика прекратила свое существование, превратившись во Вторую империю. Государством управляет «Наполеон малый» III – нелестный эпитет Виктора Гюго, при том не самый худший, другая его характеристика – «ничтожество, стоящее у власти» - звучит гораздо оскорбительней. В условиях авторитарного режима, устав от политических и экономических потрясений, попутно лишившись механизмов защиты своих прав (тех же профсоюзов), общество жаждет покоя. Подавляющее большинство хочет просто жить – чтобы была крыша над головой, чтобы никто не мешал заниматься своим делом, чтобы была еда на столе. А еда на столе может быть разной, не так ли?

Эмиль Золя – противник режима Наполеона III, посвятил свой цикл романов «Ругон-Маккары» (среди прочего) изобличению пороков Второй империи. «Чрево Парижа» роман-метафора, роман-символ, утроба империи, пища на столе француза.

Если описывать сюжет очень коротко, то будет так – роман о том, как пытается приспособиться к новой жизни в империи «лишний человек», идеалист и романтик, который не был в стране с декабрьского переворота 1848 года.
Если описывать сюжет более подробно, то получится так: Лиза Ругон (старшая сестра Жервезы из «Западни», моего любимого романа Золя) удачно выходит замуж за колбасника Кеню. Дом полная чаша, изобилие и благополучие, блестящие окна витрин выходят прямиком на оживленный Центральный рынок, недостатка в покупателях нет. Красавица Лиза и ее муж ведут жизнь честных торговцев, все-то в их жизни хорошо, все-то идет как по маслу, они тучнеют, добреют и жирнеют день ото дня, и все бы так и продолжалось, пока однажды на пороге их дома не появляется изможденная фигура. Высокий, изголодавшийся (он действительно не ел много дней, и голод сопутствовал ему последние 7 лет), оборванный, грязный посетитель еле стоит на ногах. В этот момент жизнь четы Кеню изменится.

Романы Эмиля Золя очень визуальны, и описания Центрального рынка в «Чреве Парижа» (на самом деле именно рынок здесь главный герой, а не какие-то отдельные личности) достойны цитирования. И я бы обязательно сделала бы это, если бы не объем. Описания овощей, рыбы, мяса, цветов или масла и сыров занимает целые страницы, а вырвать из этой оды кусок, отдельное предложение – настоящее кощунство. Я читала эти описания как стихи. Поэзия еды))) При этом описания Золя не столь физиологичны, чтобы вызвать острое чувство голода. Он описывает их не ради еды как таковой. Т.е. помните описания еды в «Гаргантюа и Пантагрюэль»? лично у меня сводило желудок, невозможно было читать спокойно, даже если перед этим плотно поел. У Золя описания ближе к символичности – например фрукты описаны с постоянным сравнением женской красоты, а сыры с музыкальной темой (сырная симфония). Это так интересно – узнать, как можно написать о еде столь красочно, образно, сочно и при этом без голода и жажды.

Романы Золя всегда остро социальны и в «Чреве Парижа» он вновь с высоким мастерством противопоставляет жизнь сытных буржуа, отталкивающе благополучную, скрывающую свои грешки и помыслы романтиков-идеалистов, пытающихся изменить жизнь к лучшему. И пусть эти идеи остаются в теории, важно другое – душа, ценности, цели. Теория Клода Лантье о толстяках и тощих очень ярко иллюстрирует эту разницу. И при все максимализме, прекрасно описывает некоторых героев. «Гавар, например, Толстяк, но Толстяк, прикидывающийся Тощим, - довольно часто встречающаяся разновидность… Мадемуазель Саже и г-жа Лекёр – Тощие, способные на все, только бы разжиреть…».

«Чрево Парижа» читается на одном дыхании. Динамика сюжета и необыкновенно живые персонажи пробуждают острый интерес к их судьбе. И я отлично понимаю почему в свое время роман быстро стал популярен, именно после перевода этого романа в России в 1873 году на Золя обратили внимание. К слову на английский язык его перевели только в 1888 году, мало того, было изменено название (буквально "Толстые и худые") и изменен смысл, в таком искаженном варианте роман издавался до 2007 г. Как же хорошо, что у нас в стране у романа другая судьба…

Это рецензия из моего жж