5 О свободе, красоте и смысле жизни

Роман Михаила Арцыбашева, вышедший в начале XX века, и на родине, и за рубежом немедленно приобрел статус скандально известного и вызвал шквал негодования пропагандой свободной морали. Но были и те, кому идеология главного героя Владимира Санина пришлась по душе, и они стали объединяться в группы под кодовым названием “санинцы”.

Аннотации часто называют роман эротическим, но, как по мне, это тот случай, когда из мухи делают слона. Безусловно, нужно делать скидку на время, для XX века это произведение было достаточно смелым и откровенным, но в реалиях века XXI “Санин” выглядит достаточно целомудренным на фоне тех же нашумевших “50 оттенков серого”.

Признаться честно, меня буквально заворожили описания любовных сцен у Арцыбашева - всё очень красиво и чувственно, без малейшего намека на пошлость и вульгарность. Он описывает не просто движения и действия, а чувства и ощущения героев, что позволяет создать по-настоящему горячую и возбуждающую атмосферу… Многим сочинителям любовной прозы с пометкой “18+” не помешало бы поучиться у Арцыбашева.

Но всё-таки главная тема произведения вовсе не сексуальные отношения и степень дозволенности внебрачных отношений, а гораздо более глубокая и философская - смысл жизни и как правильно эту жизнь проживать. В романе мы видим противостояние двух совершенно противоположных мировоззрений и систем нравственных ценностей в лице главных героев: Владимира Санина и Юрия Сварожича.

Санин выступает за всеобщую свободу от устаревших нравственных и моральных скрепов. Он хочет брать от жизни всё, что она может ему преподнести, и не возражает, чтобы каждый из окружающих делал то же самое. Напротив, он всячески поощряет и подталкивает свое окружение к этому: и сестру, и Новикова, и Карсавину, и Иванова и всех других.

Главные правила жизни по Санину можно свести к двум основным:

Я живу и хочу, чтобы жизнь не была для меня мучением. Для этого надо прежде всего удовлетворять свои естественные желания. Желание — это все: когда в человеке умирают желания, умирает и его жизнь, а когда он убивает желания — убивает себя!

Я, брат, никогда от людей ничего не требовал, пусть и они оставят меня в покое…

Если придерживаться такого образа мыслей, то все сложные и трудные решения и вещи станут понятными и простыми. Лида Санина, например, по мнению её брата, всего лишь выбрала не того самца, и после связи с Зарудиным вполне может быть счастлива с давно влюбленным в нее Новиковым.

Отсюда же внушаемые Саниным сестре мысли о необходимости и оправданности аборта - мол, если ребенок родится, он всех кругом сделает несчастными своим рождением, а без него всё быстро и легко устаканится.

Пользуясь такой философией, можно и на похоронах начать рубить правду-матку о покойнике:

Что тут говорить?.. Одним дураком на свете меньше стало, вот и все!

И на вызов на дуэль можно тоже не отвечать, если разделяешь взгляды Санина: не хочу быть убитым и не хочу убивать - что на это возразить?

А плотская любовь в представлении главного героя не акт потакания своим похотям, не животная страсть, не измена, а восхитительные и незабываемые мгновения, которые делят между собой два свободных человека и которые станут приятным воспоминанием в годы старости.

Ряд прочитанных книг, ряд великих и свободных идей прошли сквозь ее мозг, и она видела, что поступок ее был не только естественен, но даже хорош. Он не причинял никому зла, а ей и другому человеку дал наслаждение. И без этого наслаждения у нее не было бы молодости и жизнь была бы уныла, как дерево осенью, когда облетят все листья. Мысль о том, что религия не освятила ее союза с мужчиной, была ей смешна, и все устои этой мысли были давно источены и разрушены человеческой свободной мыслью.

Арцыбашев не единожды подчеркивает тесную связь Санина с природой: главный герой чувствителен не только к девичьей красоте, не менее завораживающее действие на него оказывает и ночная прогулка по влажному после дождя лесу, и ощущение мощи и силы в завываниях ветра и ударах грома, и огромная бескрайняя степь, совершенно безлюдная и оттого еще более прекрасная для него…

Окружающие Санина люди чувствуют в нем силу, жизненную энергию, мощь, уверенность, его обаяние и харизму. У всех собеседников складывается ощущение его исключительности и незаурядности, каждый в разговоре с ним чувствует приветливость и радушие, то, что его по-настоящему понимают.

Но несмотря на обаяние и убедительность, Санину не удается приобщить к своей философии окружающих: они еще не готовы принять такую жизненную позицию… Устав от мещанской узости взглядов, он срывается навстречу свободе, олицетворением которой становится степь.

— Ну, счастливого пути! — грустно сказал Иванов.
— У меня, друг, путь всегда одинаков, — улыбнулся Санин, — я у жизни ничего не прошу, ничего и не жду. А конец никогда не бывает счастливым: старость и смерть, только и всего!

А что же наш антагонист, Юрий Сварожич? Он живет наперекор главному правилу Санина и давит в себе любой зародыш душевного порыва, любое желание и стремление жить по-настоящему, полной жизнью.

Не давая себе труда хоть на мгновение выключать голову и останавливать свой стремительный поток мыслей о великом подвиге и служении человечеству, он тратит все свои силы на эти бесплодные размышления, не оставляя места для жизни здесь и сейчас, для любви и настоящих дел.

Юрий много размышляет о смерти физической, не замечая своего душевного упадка, ведущего в пропасть. Его жизнь пуста и бессмысленна, он не видит для себя спасения ни в чем: брак и дети - слишком пошло, пойти работать - мелко, заняться любовью с любимой девушкой - мерзко, наслаждаться мелочами жизни - глупо…

Как все конечное, он впитал в себя все соки своей эпохи, и они отравили его до глубины души… У него нет жизни как таковой, все, что он делает, подвержено у него бесконечному спору: хорошо ли, не дурно ли?..

Вот так и выходит, что Юрий оказывается на одной скамье с неприкаянным Соловейчиком, который не знает, как ему жить и видит лишь один выход из этой отвратительной головоломки…

Жить никто не научит: искусство жить — это тоже талант. А кто этого таланта не имеет, тот или сам гибнет, или губит свою жизнь, превращая её в жалкое прозябание без света и радости.

Смерть Семенова, которая в свое время так взволновала Сварожича и о которой он так долго и мучительно размышлял (кстати говоря, это один из лучших эпизодов романа, который навеял мне своей глубиной и психологизмом воспоминания о любимом Федоре Михайловиче), должна была бы подтолкнуть его к пониманию себя, своего места в мире и смысле жизни, но…

Ему представилось, что когда-нибудь, умирая, как Семенов, он будет мучительно, невыносимо жалеть не о том, что люди не сделались благодаря ему счастливыми, не о том, что идеалы, перед которыми он благоговел всю жизнь, останутся не проведенными в мир, а о том, что он умирает, перестает видеть, слышать и чувствовать, не успев в полной мере насладиться всем, что может дать жизнь.

Кто прав, Санин или Юрий, каждый решит сам для себя. Что же думает по этому поводу сам писатель, довольно красноречиво и однозначно демонстрирует финал романа.

От себя добавлю, что мои симпатии по бОльшей части на стороне Санина, но, как человек, нетерпимый к черно-белому мышлению, не могу обойтись без “но”. Жить действительно нужно в удовольствие и брать от нее все, что можно, но при этом нельзя забывать о цене каждого удовольствия на твоем пути. Как правило, цена одного удовольствия - это утрата другого. И каждый сам решает, что для него важнее.

Но делать выбор нужно как Санин - сердцем и душой, а не путем бесконечных порожних размышлений как Юрий Сварожич.

На человеческую личность, слишком неукротимую, чтобы стать рабом, надело христианство покаянную хламиду и скрыло под ней все краски свободного человеческого духа… Оно обмануло сильных, которые могли бы сейчас, сегодня же взять в руки свое счастье, и центр тяжести их жизни перенесло в будущее, в мечту о несуществующем, о том, чего из них не увидит никто… И вся красота жизни исчезла: погибла смелость, погибла свободная страсть, погибла красота, остался только долг и бессмысленная мечта о грядущем золотом веке… золотом для других, конечно!

— Неужели нет… других, лучших людей! — опять проговорила Лида.
— Конечно, нет, - улыбнулся Санин, — человек гадок по природе… Не жди от него ничего хорошего и тогда то дурное, что он будет делать, не будет причинять тебе горя…