5

Господи, мы знаем, кто мы такие, но не знаем, чем можем стать.
У. Шекспир. «Гамлет»

Именно так начал свое предисловие Сергей Яров. Эти строки всегда актуальны, в любой момент человеческого существования, и что уж говорить о самых жестоких, ужасных и горестных моментах истории. Именно об этом и рассуждает автор на протяжении всей книги. О том, кем эти люди могли стать, кем стали, кем, казалось бы, должны были стать. Конечно, практически невозможно рассуждать о том, что происходило за стенами блокадного Ленинграда, так как нам посчастливилось не оказаться в этом полном несчастья в 41-42-м годах городе. Именно поэтому все события, происходившие во время блокады, взяты не из документов, а из дневников тех, кто там находился. Тех, кто выжил. И тех, кто проиграл битву с голодом и отчаянием.
Сергей Викторович говорит о том, что невозможно понять, как выжили ленинградцы-блокадники, пока что-то умалчивается, искажается. Что единственный путь узнать, как люди выстояли - принять его таким как он был, во всем многообразии характеристик и рассмотреть все грани облика, как темные так и светлые.
Отличие “блокадной этики” от других книг, написанных на основе блокадных документов, состоит в том, что автор пишет, избавившись от цензуры, преследовавшей авторов ранее. Он не вырывает куски писем, выводя на первый план героизм блокадцев, и только его, строя цепочку: испытание-героизм-победа как награда за подвиг. Он стирает Миф о блокадном Ленинграде. Несомненно, и раньше было понятно, насколько, конечно, может быть понятно, как выживали люди в то ужасное время, но до прочтения “блокадной этики” понятия “чести”, “милосердия”, “справедливости” в блокадном Ленинграде не заставляли задуматься на эту тему так глубоко.
А теперь пришлось углубиться. Проникнуться. А зря.
У меня перед глазами до сих пор стоит описанная картина:

«Рядом стояла «щупленькая и изможденная» 12-летняя девочка. Она «буквально коршуном подлетела к прилавку, схватила хлеб… и моментально выскочила на улицу… Девочка, как клещами, вцепилась в хлеб, на ходу отрывая куски и, не жуя их, глотала. С нее сорвали платок, били ее с остервенением, чем попало».
Хлеб был съеден весь, неостановимо, с лихорадочной быстротой. Похоже, она даже не чувствовала побоев – лишь бы не отняли, лишь бы удалось отщипнуть одну, вторую крошку… Вероятно, боль, стыд от унижения, страх побоев пришли позднее, когда на миг ослабело это жуткое, давящее чувство голода: «Девочка каким-то маленьким комочком повалилась на мокрую мостовую и безутешно заплакала». Так, свернувшись «комочком», было легче сносить новые удары. Так, слезами, можно было вызвать жалость у избивавших ее.»

А заканчивается это скупым "Толпа разошлась".

"Блокадная этика" - самая страшная книга, которую я читала.
Как никакая другая, она показывает, во что может превратиться человек.
Понимаешь, что и с тобой когда-то может случиться что-то подобное, что и твое сознание может перевернуться и измениться так, что не останется ничего от прошлой личности.
И от этого еще страшнее.