4 Любовь к электроовцам.

Вообще, идея о том, что обычные бабы, рожденные ихней мамкой (а если быть точнее, потенциальной, прости господи, тещей), скучны и банальны, совсем не нова. И действительно, как пелось в старой песенке из моего пионерского детства "Из чего же сделаны наши девчонки,  из цветочков, из клубочков, из шоколадок, из мармеладок". Ничего интересного. Месяц-другой и на такой вот букетик счастья возникает стойкая аллергия. С другой стороны, совсем без женщин тоже сложно, холодно спать, горы грязной посуды в раковине и что уж совсем ужасно, приходится носить неглаженые носки. Вот почему большинство мужественных представителей нашего сине-голубого бомонда из телевизора ходят по этому телевизору в коричневых ботинках на босу ногу. Потому что им может и тепло спать с ихним мужиком, местами может даже жарко от трения, но носки то этот мужик тебе никогда не погладит.

Но мы все-таки о нормальных пацанах, живущих по закону Божьему, одна из заповедей которого гласит, что задница все-таки для выхода, а не для входа. У которых не возникает вопроса, нравятся ли им женщины, а наоборот, возникает вопрос какие нравятся больше. И я так думаю. если бы товарища Гибсона спросили, какие женщины нравятся ему, он наверняка ответил бы, что те, что на процессоре Снапдрагон 854. А еще лучше, построенные на базе целого кластера таких процессоров для увеличения многозадачности бабы в быту и в постели. Видно, в последнее время разработки в этом направлении ведутся все больше и больше, не зря Кремниевую долину все чаще называют Силиконовой. Вононочо, Петрович, ради чего все было изначально задумано.

И вправду, господин Пелевин со своими куклойопами это явно тупиковая ветвь цивилизации. Все намного интереснее. Вот и у Гибсона, подростковая поп-звезда, уставшая еженощно драть прыщавых поклонниц, штабелями падающих к нему в койку под песенку "Ты мое тепло, ты мое светло, я люблю тебя", однажды прозревает. Происходит это, когда на сборном концерте ко дню японской милиции он встречается с виртуальной певичкой. Которой на самом деле и нет, есть только голограмма в нужный момент вылезающая из ящика с подведенным к нему пучком проводов и вовремя разевающая рот под музыку. Мужик очумел, остолбенел, обалдел, опупел, никак не могу подобрать достаточно емкого определения, а оху... здесь вроде нельзя писать. Наверное так же было у Баскова с Киркоровым, когда кто-то из них впервые увидел другого вовремя открывающим рот. Вот именно так и рождается настоящая любовь. Правда, вот барабанщик, у которого вместо настоящих глаз искусственные, на месте нежной фиалки видит алюминиевую бочку, подключенную в розетку. Но ведь и в "Черном квадрате" некоторые придурки не могут разглядеть настоящее искусство.

Влюбленная поп-звезда тут же решает жениться на поющей голограмме, на что все окружающие печально подкручивают пальцем у виска. Что с ней делать то, кроме "А поговорить"? И то, у нормальных пацанов принято "А поговорить" потом, спросить как зовут и не сгоняет ли возлюбленная за пивом в ближайшую "Пятерочку". А тут какое может быть потом. Нет, может быть в этой алюминиевой бочке и есть какой-то специальный разъем, обитый алым бархатом и наполненный ласково обволакивающим статическим электричеством. Но ведь хочется иногда и позы менять. И все это мелочи по сравнению с толпами разъяренных фанаток. За спиной он слышит шепот, нас на бочку променял. Но за борт свою идору не бросает, все равно, говорит, женюсь. Вот же гад.

Такой вот себе сюжетец. С Гибсоном у меня всегда складывалось нелегко. Где-то до половины любой из его книг я изо всех сил пытаюсь понять, о чем это написано, кто все эти странные люди, а самое главное, зачем я взялся все это читать. После становится чуть понятнее, не совсем, конечно, зато веселее, действие начинает развиваться, имена запоминаешь, местами даже отдупляешь сложные технические термины. В этой книжке все точно так же. В кого ни плюнь, попадешь в чокнутого техногика, с исключительными способностями, но непонятными мотивами поступков. Самое же сложное, увязать всех этих персонажей и их мотивы во что-то цельное. У меня не получилось практически никогда. С этой книжкой тоже. Но Гибсон же не для того, чтобы оставить ощущение целостности в конце. Скорее наоборот, ощущение "Нихт не понял, но очень интересно". За что и любим его. Странною любовью.