4 О малосимпатичном образчике антарктического героя

А с чего начиналась Антарктика для вас? Мои то впечатления о материке и людях, покоряющих его, сформировались на основе мемуаров и книг художественных сурового содержания. Один Э. Черри-Гаррард - Самое ужасное путешествие чего стоит, читалось взахлёб, замиралось сердцем и душей. Какие люди, какие характеры. А Владимир Санин - Семьдесят два градуса ниже нуля тут же сверхзадачности побоку и опять люди, характеры. Или совсем уже недавнее - Реймонд Пристли - Антарктическая одиссея , опять же удивительно стойкая порода, взаимодействие в коллективе, оптимизм, наконец.

Это я к чему такое в зачин поставила, спросите... У Грэма Биллинга все совсем не так, причем изначально. Полное одиночество на вполне обустроенном месте. Без страха голода, холода, с надёжным тылом и даже с рокотом вертолетов, вполне себе слышимым и даже наблюдаемым в бинокль. Рация, две упаковки пива, четкая нудноватая директива и ожидание прибытия пингвинов.

И с первых строк характер. Если одним словом то нытик. Ничего ещё не произошло - керосинка работает, спальный мешок сухой, три ковриги свежеиспеченного хлеба в наличии и даже резиновый заяц покачивается на верёвке. Обустройся, дружище, в ожидании чернофрачных, благо ты не новичок. Знаешь и как снег нарубить, и как край трещины ледника проверить на крепость. Проникнись местом, как никак экспедиция Шеклтона, в 1908 году, хижину отстроила - вот и окорок висит под потолком, зашитый в мешковину с клеймом. А ты смотритель, к первоначальному заданию. Тюки сена, да канистры бензина к так и неиспользованному автомобилю всё ещё у порога. Опять же Тургенев про запас, с любовной историей.

Но нет. Наш Ричард Джон Форбэш, 25 лет от роду, так и не решился расписаться в книге посетителей хижины Шеклтона. Зато впал в чувство прочувствованного одиночества и решил разговаривать вслух, ну и обеспокоился болезненным вопросом помнят ли его на базе. И это прошло чуть более суток. Помнят, мнительный ты наш.
Вот с таким малосимпатичным Ричардом нам пять месяцев пингвинов выглядывать и с поморниками воевать.

Я чуть отвлекусь на общие красоты, описанные автором со знанием рельефа и прочего. Потому как интересно и вряд ли Биллинг сам обладал "неблагословенным" характером, разве что иногда хандрил, но с кем не бывает. Антарктида она то получилась настоящая, как бы герой не чудил. Выстояла перед "героическими" выпадами и попытками восстановить "справедливость" в экосистеме. Ярый пингвинозащитник не жалел ни себя, ни подохранного имущества на этом поприще, ставя под сомнение свою профессиональную компетенцию.
Тут можно предположить, что приступообразная любовная горячка, и даже не только по отношению к пингвинам, была спровоцированна одиночеством. Ну мало ли, не всем же дано мужественно выйти в бушующую метель и сорокоградусный мороз, со словами: «Пойду пройдусь. Может быть, не скоро вернусь»...
Так нет же. И прилетали, и приезжали...надоедали, одним словом, нашему нелюдиму. Не забыли таки!

Но все это отсутствие ожидаемого поведения и наличия определенных черт характера, как-то не помешало книге быть хорошей. И даже горе-орнитолога можно простить, тем более есть ещё Старшот, с рождественским ужином, спокойным размеренным передвижением по хижине, с собаками, разговором. И бутылочный ксилофон, и лыжная праздничная палка для собак...
Может и не так уж и плох этот Ричард, двадцать пять ещё не приговор, отешится, подучится, отделит зерна от плевел. Перечитает труды Дарвина. Суровый материк требователен к людям, но и лучшей школы жизни найти трудно.