4

Роман-итог, роман-финал, роман венчающий творчество etc., etc., в котором «традиционный» Набоков остроумно, но в то же время довольно беззлобно, без желчи, топтания ногами и проч. насмешничает над миром «богемных» дилетантов, искателей потаённой многослойности и великого смысла:

Ивор Блэк намеревался облачить Городничего в халат, потому что «все это просто приснилось старому проходимцу, не правда ли? — ведь и само название “Ревизор” происходит от французского “ręve“ то есть “сон“».

Препарирует не только своё творчество (тут, конечно, одна рекомендация: за роман стоит браться исключительно поклонникам автора. Иначе все эти «Полнолуния» с «Тамарами» читателю просто ни о чём не скажут. С другой стороны — нам лишний повод вспомнить, ещё раз переосмыслить, а того и гляди — перечитать), но и очень хорошо, а главное – правдиво показывает, что:

Всякий автор при выходе первой книги верует, что те, кто ее похвалил, — суть его личные друзья или безликие, но благородные радетели, на хулу же способны лишь завистливый прощелыга да пустое ничтожество.

Воспоминания о преодолении ужаса одиночества через творческий поиск, элегантные кивки коллегам-писателям, справедливые замечания лживому (только ли тогдашнему?) «серьёзному кино» и лёгкие намёки на богоподобное изящество ошибок, свойственное исключительно русской школе перевода, и, конечно, язык. Бесподобный язык Набокова, достигающий в романе высот заоблачных совершенно! «Девятая симфония»! «Симфониетта»! Браво! Один из самых достойных примеров завершающего романа в литературе!