5 Как мы смеялись…

Одноактная мини-пьеса

Действующие лица:

Маргарита Андреевна Гордеева – учитель литературы, хрупкая утончённая женщина, лет сорока, скромно, но со вкусом одетая, в очках с тонкой оправой, с классической учительской причёской.
11 А – в полном составе
Женя Малов – восьмиклассник, «сын полка», прибившийся к факультативу по литературе по непонятным причинам, тревожный, с резкими неловкими движениями, постоянно что-то роняет.
(Класс со старыми наклонными зелёными партами с хлопающими крышками. Парты стоят традиционно. На глухой стене висит портрет Вс. Вл. Крестовского. Все уже в классе. Входит Марго.)

Акт первый, сцена первая и единственная

МАГ. Здравствуйте. Сегодня мы дегустируем «Трое на велосипедах» или, в других переводах, «Трое на четырёх колёсах» Джерома Клапки Джерома. Быстро, не думая, по кругу – по одной ассоциации.
Все (по очереди). Лайфхак. Громко. По газонам не ходить! Тандем. Королевская почта. Отношения в браке. Ещё громче смеяться я уже не могу. Немецкие студенты. Что англичанину хорошо, то немцу – смерть. Дискредитация. Колыванский муж…
МАГ. Всё, хватит (улыбается), как вы там говорите: вы сейчас взорвали мой мозг. Давайте пересядем: в первую колонку пусть сядут те, кому повесть «Трое в лодке» понравилась больше, чем «Трое на велосипедах», во вторую колонку пусть сядут те, кому обе повести понравились одинаково, а в третью колонку… (смеётся) сядем мы с Женей…, те – кому повесть «Трое на велосипедах» понравилась больше.
(Все пересаживаются.)
МАГ. Интересные результаты. «Трое в лодке» - 21 человек, обе книги – трое, «Трое на велосипедах» - мы с Женей. Слово предоставляется лодочникам.
Ася. Меня растревожила книга и это состояние тревожности не покидало меня, пока я её читала. Я не смеялась. Совсем. В первых главах хроникёр рассказывает о взаимоотношениях в семье, в браке, о приоритетах в жизни женатых мужчин и замужних женщин. Написано очень смешно, но такая горькая правда, что я даже прослезилась… во время чтения комической литературы! Тяжело, книга умная, но вызывает негативные эмоции, я не готова часто читать такие книги.
Вася. Ася, как интересно. У меня прямо противоположное восприятие. Очень громко. Я никогда так не смеялся, всегда старался быть сдержанным, а здесь я ржал как лошадь и не мог остановиться. Наблюдения писателя над соотечественниками и немцами настолько точные и в бровь и вот это вот «удовольствие от понимания» по Жванецкому накрывало непрестанно. Мне стало плохо, от того, что было избыточно хорошо. «Трое на велосипедах» превышает допустимую температуру моей не настолько крепкой, как казалось, психики. «Трое в лодках» - потому что там смех оптимизирован, мой градус, не доходит до кипения мозга.
Ирина. Немцы себя дискредитировали в XX веке для всего остального мира, бесповоротно, очень надолго - двумя войнами. Джером ещё мог воспринимать немцев незамутнённо – иронизировать над их смешными чертами, восторгаться их достоинствами. Мы этого уже не умеем. Трагедия восприятия. Мне стало плохо, меня загрузила книга, я, как и Ася не смеялась. Я пыталась поверить Клапке…, но не смогла. Я – в лодке.
МАГ. Крайне интересно, глубоко копаете… или ныряете…, лодочники. Ещё что-то? Нет. Слово лодочникам-велосипедистам.
Кирилл. Лайфхак. Вся книга – сплошной лайфхак. Прошло больше века со дня написания, автор – англичанин, а «добрые самаритяне», предлагающие не выезжать на велосипеде без осмотра. Уморительно смешно и уморительно правдиво. А отповедь рекламе, которую…
Ася. (перебивая)…Кир, прости! Как я сразу не догадалась! А давайте устроим покатушки!
Все. Аська, ты гений!
МАГ. Я в деле. Женя?
Женя. Поехали!
МАГ. После факультатива обсудим подробности. Кирилл, простите нас…, продолжайте.
Кирилл. Да, про людей, которые кидаются на все новинки… В повести - это велосипедные ноу-хау. В нашей жизни это тоже касается велосипедов, но в большей степени гаджетов. Это умно. Это смешно и точно. И такое – в каждой главе. Я не могу в своём сознании разделить две прекрасные книги Джерома. Я – лодочник-велосипедист.
Костя. Есть такая прекрасная настольная игра «Thurn and Taxis» или «Королевская почта», в отечественной локализации. Многие населённые пункты игры и книги пересекаются. Когда я, прочитав книгу, сел дома вечером с родственниками поиграть, меня накрыло последействием – я как-будто второй раз читал книгу, вспоминая мелкие детали и юморные ситуации. И книга и игра – интерактивные карты Германии конца XIX века. Раз пошла такая пьянка, режь последний бутерброд! Приглашаю всех желающих сегодня вечером поиграть…
Женя. Костя, а у тебя квартира не лопнет (Женя указал Косте на класс хитрых физиономий).
Костя (со вздохом). Не лопнет, я открыл четвёртое измерение.
МАГ. Искренне признательна лодочникам-велосипедистам…
Марьяна. Маргарита Андреевна, а я…? А как же я…?
МАГ. Прости, Марьяночка, просто настолько ярко выступили лодочники-велосипедисты, что я ослабила внимание.
Марьяна. Я – тоже лодочница-велосипедистка. Мне понравился смех, умный, точечно бьющий и попадающий. Про немецких и английских студентов, про старушку, оказавшуюся на развилке семи дорог с табличками про немецких собак и жуков, про немецких детей, которые не будут получать радости от лепления куличиков в неположенном месте. Этим же мне понравились «Трое в лодке». Я как та обезьяна, которая не может выбрать, она больше умная или красивая…
МАГ. Спасибо Марьяна, точное наблюдение. Женя?
Женя. Великие писатели прозорливы. То, что так верно подметили Ира и Марьяна – Джером описал именно те качества немцев в «Трое на велосипедах», которые выстрелили в XX веке трагедиями двумя войн со всеми вытекающими… Н.С. Лесков неоднократно обращался в своей прозе к образам немцев. Но две его вещи, рассказ «Колыванский муж» и повесть «Островитяне» настолько плотно пересекаются с книгой Клапки, что остаётся только символически снять символическую шляпу в знак уважения гениям. И, конечно, смех зашкаливающе-градусный, как сказал Вася. Я – велосипедист…, окончательный и бесповоротный…
МАГ. Ребята, я горжусь знакомством с вами, мне нечего прибавить. Вы провели литературные, культурные, психологические параллели, сделали много ценных открытий. Ваши прочтения этой повести углубили моё прочтение, за что искренне вам признательна. Книга на следующее занятие…
Женя (перебивая Марго). Где? Мой? Писемский?
МАГ (смеётся). Спасибо, что заметил – первоклашки разгромили, на реставрации.
Женя. Репродукция? На реставрации? Никогда не сомневался в их разрушительных способностях!
МАГ. Ну, Писемский, так Писемский. «Тысяча душ». До встречи через неделю, в Екатерининском саду – у нас будет выездное занятие факультатива. Всем спасибо за интерес к литературе…
(занавес...)