5 Спойлер Почему я считаю роман «Идиот» всё же лучшим произведением Фёдора Михайловича?

Так получилось, что Достоевский написал мало книг, которые я не читала. И, конечно, Братья Карамазовы – венец творчества – написаны с самым большим философским размахом. Мой голос – за то, что Братья Карамазовы даже не в десятке, а в пятёрке книг, написанных на русском языке, которые нужно было бы сохранить на Ной-сервере на случай, если хакнется память человечества.
И, конечно, Карамазовых глотаешь с таким аппетитом, что давишься слюной. Пожалуй, и в плане динамики и захватывающей силы Братья превосходят предыдущие романы.
Но! Почему я всё же называю «Идиота»? Потому что безупречная сюжетная логика и выдержанность образов «Идиота» сделала его самостоятельной Вселенной, эдакой независящей от нашего восприятия «вещью в себе», насколько так вообще можно сказать о литературном произведении.
Да и главный герой: князь Мышкин, хоть и является ключом ко всем героям (как Алексей в Карамазовых), он всё же (в отличие от Алексея, остающегося как бы тенью, прообразом персонажа, немым слушателем) полноценная и выдающаяся личность сам по себе.
Всё начинается с пришествия князя Мышкина (достоевской вариации Иисуса Христа) в наш мир. Несмотря на поразительный талант мгновенно угадывать сущность людей и их помыслы (одна из главных черт того же Иисуса) – свойство, которое часто отталкивает от человека, - Лев Николаевич («его светлость») настолько располагает к себе всех окружающих людей, что невольно и мгновенно оказывается конфидентом чужих секретов и эпицентром накаляющихся страстей. Герои романа так привязываются к нему, а он настолько проникается их бедами, что все забывают о нюансе: Мышкин (хоть и не в той мере, как его прототип, но всё же) человек «не от мира сего».
Живи князь в двадцатом веке, в его комнате висел бы плакат с надписью «Да любите друг друга». Любовь к человеку, страстное желание облегчить муку человека – мотивы, которые заставляли Мышкина, пренебрегая собственным благополучием, ценой собственного психического здоровья, нести на себе бремя чужих страданий и страстей. Было бы несправедливо упрекать его в том, что он переоценил свои силы. Скорее, так сложились обстоятельства: им воспользовались, а он искренне хотел помочь. Но он не умел – не мог уметь – дать ту любовь, какую женщины ждут от мужчины. Не умел – не мог уметь – угодить всем душам, что слетелись на его свет.
Эта книга – как лента Мёбиуса. Завершённый и бесконечно повторяющийся этический цикл: события романа могли происходить в прошлом и могут повторяться в будущем бессчётное число раз, но обречены на известный финал.
Вот, не знаю даже, как объяснить лучше: не касаясь философского ракурса (с него снимает главная камера у Карамазовых, бесспорно), но сугубо литературно - не чувствую я такой же завершённости, такой граничащей с мистикой глубины и правдоподобности отношений в Карамазовых, - при всём моём восхищении этим романом. Всё же недаром роман «Братья Карамазовы» считается незавершённым, - вот эту свою шаманскую часть Фёдор Михайлович, мне почему-то верится, не отказался бы доработать, если бы имел возможность.