3.5 Привидения не отбрасывают тени, но на самом деле их тени самые длинные

Искусство, картины, и в частности, прерафаэлиты, да плюс детективная линия, да плюс генеалогия в качестве основного инструмента расследования - эта книга имела все шансы мне "зайти".
Наташа Блейк - тот самый генеолог, который роется в прошлом, поднимает переписи населения и прочие архивные документы, умеет найти нужную зацепку и благодаря этому составляет прекрасные родословные. По приглашению Бетани, она получает "эскизный" черновой заказ на изучение прошлых поколений девушки. А исчезновение последней и оставшийся старинный дневник приводят Наташу к необходимости решения сразу двух загадок: что произошло с Бетани, и кому принадлежит дневник (а отсюда - и как связано это все с прерафаэлитами). Вопрос принадлежности Наташа решила быстро и безупречно (а мы заодно узнали как это делается и какие документы помогли в образцовом решении загадки авторства дневника). Что вдохновляет на свои исследования, потому как представленные автором особенности генеалогического поиска, ненавязчивые (но громкие) ответы на вопрос - зачем нужны сведения о своих предках, для чего ищут информацию о жизни тех, кто умер лет двести назад? - вдохновляют на состояние "генеалогической архивной крысы" по своим семейным делам. К слову, это же вызывает завистливые чувства к викторианцам и их спокойной эпохе - у нас бурный двадцатый век сжег в пламени революций и войн тонны человеческой памяти, регистрационных данных о жизни предков, осиротив многих потомков... Поэтому звезды книге ставила не за героев и прорисовку характеров, не за раскрытую проблематику (исчезновение, фатализм, ритуалы конца жизни, искусство, неродные дети и т.п.), а за идею нужности копания в родословных.
Характер героини - Наташи - тихий ужас и когнитивный диссонанс. Человек, выбравший профессию архивной крысы и зарывающийся в бумажки, с одной стороны представлен как спокойный, флегматичный, упорный и не бесящийся по мелочам, с "нордическим ровным" характером. С другой же стороны - ее личная сфера жизни такая неустроенная, и она в ней дерганная, нелогичная, истеричная, запивающая одиночество водкой, выкладывающая первому встречному (клиенту на минутку) свои беды про приемыша, родственников и т.п. Метания ее с Артуром совершенно надуманные, автор еще в попытке выжимания слезы нагнетает жалостливые интонации, а семейная история с отношением Наташи просто треш. Сложная апперцепция получается в итоге - недостоверная, плоская и бледная (бледная аки смертушка, хе-хе). Все линии повествования мы видим через восприятие этой Наташи, в том числе о прерафаэлитах все с ее слов и глаз.
Основной упор будет на творчество и личную сферу жизни художника Росетти. Вот такой это был тип (красавчик, не правда ли? наверное немного самовлюбленный, раз так хорош автопортрет))

Его творчество и изображения его жены Элизабет Сиддал - в центре исследования Наташи. Пересказ излишен, но отмечу тот акцент, от которого пляшет автор - это особенности искусства в условиях негласной фетишизации смерти в викторианскую эпоху. Вот, к примеру, рассуждение:

Безусловно, викторианцы были озабочены темой смерти. Почти так же, как мы сейчас озабочены сексом. Секс утратил частичку своей таинственности, не правда ли? Смертушка - единственное, на чем лежит табу.

Тема, конечно, завораживающая, "смачная", мистическая, но автор неудачно ее подает. К примеру, обыгрывание образа Офелии и шикарной одноименной картины бледнеет на фоне напряженных истериками нервов "генеалогини". А картина-то хороша, знаменита, усиление символизма и более глубокое ее прочтение сыграло бы в плюс теме загробного фетишизма прерафаэлитов:

Да-да, ее б развитие в сюжете (доминируй, Офелия!), связка с обеими линиями героев преломило бы осознание вопросов жизни и смерти, предлагаемых автором. Ан нет, автор мечется между всем богатством наследия Росетти, прибегая то к одному то к другому приему, устами героев трактует образы как можно "загробней" и "скандализированней". Вот обратите внимание на драматичную картину «Beata Beatrix», полную чувств и символов:

Разве не кощуственна версия о трупе в качестве "модели"Беатриче? Тошнотворные рассуждения Артура, претендующего на демонически нотки характера и томное донжуанство современного типа (да, я считаю, он однобокий персонаж, пустышка с красивой подачей). Вообще поворот с трупом Сиддал (много эпизодов об этом в сюжете, много повторений, что не усиливает мистику)- не готичен, не захватывает, отвращает от сюжета. Отсюда и последующие обсуждения даже не бледнеют, а сереют: что добился автор - впечатлений формой или восхищения содержанием? Считаю, что первого, а для качественного романа важнее все же второе. Да и Элизабет живее и ярче на этой картине, которая приковывает взгляд и захватывает воображение скрытыми посланиями нежели в тексте Фионы Маунтин:

Кстати, что еще хорошего дает книга: появляется желание лицезрения картин, упомянутых в процессе поисков, наглядно видно по моему отзыву)) Что посоветую: не предавайся мечтам о высокохудожественном детективе с зарядкой для ума и "прокачкой" художественного вкуса, а выбирай эту историю для разгрузочного (осеннего, "у каминного") чтения и создания настроения исторического поиска своих корней.