5

В первую очередь эта книга напомнила мне высказывание Борхеса о том, что литература — это управляемое сновидение. В случае «Моста через канал Грибоедова» это определение можно понимать буквально: Михаил Гаёхо удивительным образом создает ощущение сна наяву. Погружает читателя пространство сна, а потом будит. А потом снова погружает.

И этот эффект достигается не за счет какого-то особого цветистого языка, наводящего морок — напротив, язык достаточно лаконичен. Стиль изложения вкупе с абсурдностью происходящего и особым чувством юмора напоминает короткие истории Хармса. Можно открыть книгу в любом месте и посмотреть, как начинается глава

Носиков шел вдоль канала Грибоедова и пел "Я свободен". Вдруг он услышал электрическую дрель на другой стороне улицы. Носиков перестал петь "Я свободен" и запел "Эле-эле-эле дрель"».

Разве не похоже?

Особенно живо вспоминаются псведохармсовские "Однажды Пушкин переоделся Гоголем" каждый раз, когда главный герой Носиков представляет себя своим приятелем Жуковым.

«Однажды Носиков представил себя Жуковым и так шел по улице. <…>
И какой-то незнакомый человек с черной бородой и усами вдруг придержал шаг и поздоровался с Носиковым.
"Он просто со мной поздоровался или он поздоровался со мной как с Жуковым?" — подумал Носиков, отвечая на приветствие».

Но бог с ним, с Хармсом, вернемся к пространству сна.
Оно в романе создается путем смешения всевозможных реальностей (сна, яви, литературного вымысла). И отличить одно от другого, заодно испытав чувство пробуждения, можно уже только постфактум, когда эта смешанная реальность поворачивается своей другой гранью.

Возникающие при таковом смешении противоречия призвана снять теория о творении мира ежемоментно. Прошлое — изменяемо и вариативно. Прошлое создается с каждым новым миром, приспосабливаясь под условия задачи.
Ср. у Пелевина в «Чапаеве и Пустоте»:
Память уверяет нас, что вчерашний день действительно был, но как знать, не появилась ли эта память с первым утренним лучом?»

О Пелевине, кстати, напоминает и сама конструкция романа: герой оказывается в некоторых странных обстоятельствах, потом появляются знающие люди, которые объясняют ему, как устроен мир, и эти объяснения — идеологически самые главные куски текста.

Но довольно сравнений! На самом деле, это совершенно удивительный роман, ни на что не похожий, и даже Татьяна Толстая в предисловии пишет, что ей такие еще не попадались.
А я же, пока читала, периодически захлопывала книгу и, восклицая «Чумааа!» начинала бегать по квартире туда-сюда.

В общем, чтение «Моста через канал Грибоедова» — это такой особый кайф, который я всем своим читающим и понимающим друзьям советую испытать :)

P.S. А вот загадочный и непостижимый Михаил Гаёхо в Школе Злословия: http://video.yandex.ru/users/macheha2009/view/225