4.5 Декаданс

Нас победили, но мы довольны. Поскольку сами видим себя не побежденными, но победителями.

Фокстрот. Почему-то авантюру с чтением "Обретенного времени", предпринятым через пять лет после "Свана" и без намерения когда-нибудь вернуться к промежуточным пяти книгам эпопеи, обозначала этим словом. Не в смысле танца, но в значении "лисий скок". Своего рода аналог ходя конем - прыжок от начала к завершению. Зачем? Затем, что начатое когда-то следует должным образом заканчивать, хотя бы даже промежуточная стадия казалась пустой тратой времени.

Еще захотелось испытать себя: а что, если прочитанная за это время тыща книг, многие из которых были довольно сложными - что, если переменила мое отношение к Прусту, сделала более терпимым, научила находить удовольствие в его тягучей аллювиальной мути? С прискорбием констатирую, чуда не случилось. Нет, самое начало позволило надеяться. Там речь о Первой Мировой, много хороших книг читала за прошедшие годы на эту тему, из последнего пронзительная "Смерть героя" Олдингтона и саркастичный "Человек без свойств" Музиля.

Было интересно, как осмыслит стремящийся во всем дойти до сути литературный дар Пруста, феномен энтузиазма начала войны, абсолютно одинакового во всех странах-участницах. По сути, то было первое проявление массового психоза, сгенерированного СМИ на службе государственной машины пропаганды. Уникальный опыт оболванивания масс, промывания мозгов в промышленных масштабах на материале девственного, в смысле критического осмысления происходящего, общественного сознания.

Время, когда индивид, желавший дистанцироваться от участия в ура-патриотических действиях ставился в положение персоны нон-грата, вынуждался давлением социума вступать в ряды, даже не будучи подлежащим обязательному призыву. Разочарование и понимание, в какую подлую игру втравлены властями предержащими, приходило очень скоро. Вместе с осознанием масштабов легализованного обмана. У всех. Не у Пруста. Он как человек в пылающем со всех углов доме, что недовольно морщится, обнаружив пятно на любимом галстухе, которым намеревался завершить туалет, отправляясь с визитами.

Сокрушается о том, что Сен-Лю и многие другие достойные господа ушли на фронты Но, ах, он такой душка, когда приходит в увольнение в этой своей офицерской форме и рассуждает о героизме, проявляемом соотечественниками - ведь в мирное время все эти буржуа и не узнали бы, что способны на такое самопожертвование! Брюзжит по поводу салона госпожи Вердюрен, серией удачных марьяжей и своевременым вдовством хозяйки обретшего статус законодателя мод. Впрочем, и сама она теперь герцогиня Германтская, какой пассаж! Кто бы мог представить подобное двадцать лет назад.

Германты уж не те. Свет уж не тот! Барон Шарлю, публично признавший гомосексуальные наклонности. подвергнут остракизму, пережил инсульт и униженно кланяется даме, от которой в прежние времена отвернулся бы с негодованием. Великая Бирма вынуждена уступить пальму первенства бывшей даме полусвета Ракель, и та выдерживает в приемной ее дочь с зятем, явившихся засвидетельствовать почтение во время стихотворного вечера у Германтов - О времена, о нравы!

Это я еще умалчиваю о навязчивой гомоэротике, к которой великий человек возвращается во всякую удобную (а чаще неудобную) минуту. Париж сильно потускнел, когда столько привлекательных мужчин в войсках. Каким счастьем для красивого офицера было бы спасти в бою красавца ординарца. Хм, публичный дом гомосексуалов с плетьми и прочим БДСМ-антуражем. Но главное все-таки в том, что у разваливающегося на куски мира есть Марсель, один умеющий сохранить и вернуть ему утраченное время.

И зря, совсем зря он сомневался насчет своего литературного дара. Прямо даже был близок к отчаянию, считал себя бесталанным. Нет, наступил на чуть смещенный относительно горизонтальной оси камень во дворе замка Германтов, вспомнил во всей совокупности венецианскую площадь Сан Марко и понял, что его великий талант в возвращении нам, неразумным, утраченного времени. Нет, илистая болотная муть Пруста не та вода, в которую когда-нибудь захочу войти снова.

Источник