Больше рецензий

28 января 2020 г. 13:03

963

4.5

Первый роман из трилогии «Стремительное течение», опубликован в 1931 году, выдержал более 30 изданий.
Несколько слов об этом издании. Лаконичное и информативное (важная характеристика для неофита (или неофитки?) китайской литературы) предисловие Д.Н. Воскресенского. Постраничные комментарии, что очень удобно, не приходится перелистывать до самого конца, чтобы уточнить смысл слова. В комментариях дано достаточное толкование того или иного культурно-политического феномена. Мне было очень комфортно читать эту книгу: ничего не знаю из китайской истории, но атмосферу прочувствовала. Великолепная работа переводчиков и редакторов!
Извечная борьба старого и нового обретает форму в конфликте отцов и детей семьи Гао. Огромному клану Гао противостоят три брата Цзюе-синь, Цзюе-хой, Цзюе-минь. Цзюе-синь выбрал философию поклонов (или непротивления), он сохраняет свои идеалы, но не борется за них, и горько поплатился за это. Его младшие братья стремятся изменить жизнь: учатся в колледже, хотя господа Гао предпочитают домашнее образование, также молодые люди участвуют в студенческих движениях, издают газеты, бойкотируют вмешательство семьи в личную жизнь.
Идеологическая основа романа сделала его немного неповоротливым, некоторые герои схематичны, однако это очень хороший образец социалистического романа, не лишенный психологизма. Критикуется политическая верхушка, в самых мрачных красках описывается моральное разложение дворянства. Например, на пару страниц Ба Цзинь оставляет читателя наедине с описанием дикой забавы – сожжения огненного дракона на Новый год. Люди, видимо, из уличных актеров, сооружали каркас дракона с головой и 8-9 звеньями, сами прятались внутри и приводили конструкцию в движение, что можно увидеть и сейчас на разных китайских празднествах. Однако тогда, в 1920-1930, дворянчики поджигали дракона из дерева и тряпок, целью было подпалить кожу людей, метавшихся внутри горящего дракона. Бездушные шеньши распоряжаются своими слугами, как вещью, господа продают служанок овдовевшим дворянам. Все действия членов семьи подчинены принципу почитания старших, а то, что старшие ограниченны и безнравственны, несущественно.
Писатель не остановился на судьбах мужчин семьи Гао, очень полно выписаны и женские персонажи: девушки-дворянки, которых насильно отдают замуж кандидату побогаче; служанки, ставшие наложницами стариков; прогрессивные девушки, выступающих за короткие стрижки и совместное обучение с юношами. Ба Цзинь сатирически выписал главных антагонистов дома Гао – сонм жен, теток и наложницу старого господина Чень Итай. Эти женщины, сами когда-то павшие жертвами китайского патриархата, стали главным орудием в борьбе против всего нового и разумного. Безграмотные и бесхарактерные женщины вместе сплетаются в темную беспощадную силу, которая поглощает любовь, дружбу, мечты.
В процессе чтения мне нравилось «идти по русскому следу». Ба Цзинь учился писательскому мастерству у Тургенева, Толстого, чьи произведения его жена Сяо Шань переводила на китайский язык. И он перенял некоторые приемы Толстого, например: в эпопее «Война и мир» Толстой наделяет героев запоминающейся деталью (мраморные плечи Элен Курагиной), а в романе китайского писателя подчеркиваются большие влажные глаза Мэй, женщины с чудесной душой и много страдавшей; Жуй-цзюе, воплощение материнства, имеет полное лицо с ямочками на щеках; служанка Мин-фэн обладает храбрым сердцем нового человека, что подчеркивается повторением детали «ясные, светящиеся глаза». Толстой, чтобы объемнее раскрыть фальшь и бездуховность светского общества, показывает театр с ракурса юной Наташи Ростовой, она видит лишь раскрашенные картоны и вычурных актеров, показывающих влюбленную пару, ей стыдно за них. Глазами Цзюе-хоя читатель видит сожжение огненного дракона во дворе особняка Гао: никто не осознает бесчеловечности этого традиционного развлечения, мужчины и дети наперегонки наносят как можно больше ожогов актерам, вынужденным оставаться под сгорающим остовом дракона.
Не знаю, был ли знаком Ба Цзинь с творчеством Салтыкова-Щедрина, но в мечте старого господина Гао о «счастливой семье из четырех поколений» проглядывает Арина Петровна Головлева, непрестанно заботящаяся о семье. Оба они авторитарны и оба прикрываются традициями, шеньши – конфуцианскими, русская помещица – христианскими. И Гао, и Арина Петровна перед смертью понимают, что провели жизнь в одиночестве и умирают одни, во тьме. Правда образ Гао бледноват по сравнению с образом Головлевой, наверное, потому что Ба Цзинь не концентрировался на модели «семья=государство».
Я ни в коем случае не хочу умалить мастерства Ба Цзиня, ведь он не копирует русские романы, а охватывает опыт другой культуры и другой истории и остается самобытным исследователем китайской действительности. Роман моментами тяжеловат для чтения, но никак не вторичен.
Есть в романе несколько эмоциональных сцен, например: прогулка молодежи по саду и катание на озере; разговор Цзюе-хоя и Мин-фэн, разделенных окном; обстрел города и пожар; приход шамана в дом Гао; сожжение погребальных денег в память о еще живом человеке. Я не слезлива, плакала всего над двумя книгами, но при чтении некоторых сцен слезы наворачивались на глаза.
Образ луны, видимо, типичен для китайской литературы, проходит через всю книгу, но не наскучивает - все «лунные» метафоры и сравнения радуют.
Очень удачный опыт знакомства с китайской литературой!