4

С тех пор как увесистый томик "Обладать" с гипнотизирующей осенней обложкой стоит у меня на полке, я постоянно мечтаю начать его - но все жду более подходящего момента. Так бывает с книгами, от которых ждешь слишком многого. Однако ничто не могло помешать мне прочесть спонтанно купленные на арбатских развалах повести Байетт. Разрывающего эффекта, конечно, не было, но окунуться в стилизованное викторианское болото всегда увлекательно.

"Морфо Евгения" особо не впечатлила: насекомые прельщают меня меньше духов, так же как споры дарвинистов и теологов нагоняют большую скуку, чем технология спиритических сеансов. Заметила, что в большинстве рецензий было наоборот:) Но по десять страниц подряд читать про уклад муравьиной жизни, даже в свете очевидной аналогии с жизнью в богатом английском поместье, слегка смежает веки. Да, красивая метафора про то, что красивая, дородная, женственная, но пустая и порочная Евгения - как вызывающая брезгливость муравьиная матка, но слишком много вокруг этого понакручено лишнего. Мне бы хотелось узнать побольше про то, что главный герой видел в джунглях Амазонки, но эти подробности Байетт решила опустить. К тому же, главная инсектуальная

интрига тоже угадывалась с самого начала - поэтому я все ждала, когда автор откроет карты и муж узнает всю викторианскую подноготную своей любвеобильной Евгении. Приниматься за вторую повесть было страшновато.

Но "Ангел супружества" реабилитировал автора в моих глазах. В нем есть какая-то английская приморская послештормовая соль и настоящая прерафаэлитская эстетика, как литературное воплощение картин моего любимого Уотерхауса. К тому же, это как "Ворон" наоборот: женщины, страдающие по умершим в юности женихам. Один из женихов, между прочим, Альфред Теннисон, так что анализ и цитирование его стихов через страницу, но такая во всем этом поэтичность , что проваливаешься в историю любви с выцветшего дагерротипа как в заросший тиной пруд. Учение Сведенборга и описание жизни с гораздо более приземлённым, но менее замороченным капитаном прилагаются, но для меня это стало скорее фоном для воспоминания об ушедшем, которое все-таки надо уметь отпускать, чтобы учиться любить живых, а не искаженные временем и самообманом влюбленного, маски прошлого. Несмотря на общий мрачный тон повествования, обе истории заканчиваются жизнеутверждающими аккордами. На первый взгляд это может показаться слегка вымученным, но потом все же заряжаешься несвойственным для настоящего книжного червя оптимизмом. Да будет жизнь! Пусть ангелы, насекомые и люди и дальше учатся сосуществовать вместе.