3.5 Образец счастливого супружества

Поначалу все выглядело как довольно банальная история двух супругов, поднадоевших друг другу, но продолжающих зачем-то сохранять свой никому не нужный брак. Оба имеют любовников, оба об этом знают и оба делают вид, что ничего не знают. Так и живут, и все их устраивает…
Повествование состоит из маленьких глав, где слово берет то муж, то жена. И в общем-то ничего особенно здесь нет: обычные мысли, чувства, притворство, рассуждения. Чтобы немного разнообразить действительность муж решает написать роман, где под видом главных героев описывает все происходящее в их семье. И снова наступает очередной виток притворства: он делает вид, что прячет рукопись; жена делает вид, что ничего про нее не знает; он делает вид, что не знает, что она знает… короче, в каждой избушке свои игрушки, развлекаются как могут.
Эта обыденность продолжается до тех пор, пока в сложившийся квартет муж-жена-любовница-любовник жизнь не вносит свои коррективы, баланс нарушается и хрупкое равновесие рушится как карточный домик. И вот уже она ударяется во все тяжкие, а незатейливое графоманство мужа все больше и больше подминает под себя реальность. И уже трудно понять, то ли он описывает происходящее на этих страницах, то ли создает его, жонглируя событиями по своему хотению. И грань между реальностью существующей и реальностью написанной становится все тоньше, а в какие-то моменты и вовсе стирается…
Книга написана очень легко, комфортно, без особых всплесков… настолько ровно, что местами даже убаюкивает. Но как описание психологии отношений, сложившихся за время двадцатилетнего супружества, сюжет выглядит довольно любопытно.
Чего мне точно не хватило в этом романе, так это атмосферы. Она, конечно, где-то местами пробивается, но так слабо и невнятно, что почти теряется на фоне эгоистичных монологов двух главных героев. Хотя автор, судя по всему, старался. Он буквально забрасывает нас названиями… улицы, книги, картины… их много, нереально много…

...мы с Джано живем на верхнем этаже старого здания на виа дель Говерно Веккьо, здесь, в квартале Парионе, светский центр которого находится на пьяцца Навона, а шикарный торговый центр — на Кампо-деи-Фьори.

В первом ряду «однозадых» были Ева и Адам на фреске в Сикстинской капелле. Адам был одним из немногих мужчин, допущенных в его коллекцию. К той же категории относилась возбуждающая воображение Леда, тоже кисти Микеланджело, «однозадая» на коленях работы Рафаэля, романтическая «однозадая» красавица Энгра, «Одалиска» и «Дама с попугаем» Делакруа, «Римская одалиска» Коро, выдающаяся «однозадая» Веласкеса, рисунок пером Ханса Бальдунга Грина «Венера, держащая яблоко, полученное от Париса», а из более близких нам по времени одно женское «однозадое» кисти Громера, одно — Мунка и одно раннего Клее.
Более многочисленная группа «двузадых», начиная с блестящей центральной фигуры в «Трех грациях» на вилле Мистерий в Помпее, могучее «двузадое», изображенное на первом плане среди купальщиц Альбрехта Дюрера, центральная фигура в «Трех грациях» Рафаэля, два изящных «двузадых» Энгра, три блестящие и трогательные «двузадые» Пизанелло, нарисованные на пергаменте, элегантное «двузадое» изображение «Венеры перед зеркалом» Веласкеса, блестящие «Грации» Антонио Кановы. Но в этот список можно еще включить и расплывшееся «двузадое» Тинторетто, Анжелику Тициана, стоящую слева колдунью у Ханса Бальдунга Грина и другие «двузадые» Рембрандта, Ренуара, Ватто, Фрагонара, Делакруа, Дега, Гогена и Казорати.

Но, к сожалению, в такой подаче они остаются всего лишь перечислениями, красивыми словами без особого смысла. Смысл, конечно, подразумевается, но его не видишь, не чувствуешь. Возможно эти образы эффектно звучат для тех, кто знаком хотя бы с частью упомянутых наименований, кто видел эти картины, ходил по этим улицам, для остальных же вся атмосфера написанного утекает сквозь пальцы.
А вот финал удался на славу. Нет, мне он не понравился совершенно, но эмоционально встряхнул невероятно мощно. Даже не могу сказать, каких эмоций он вызвал больше: шок, возмущение, отвращение… Хочется сказать: «Браво, автор!» и зашвырнуть книгу куда подальше. Концовка жирной чертой перечеркивает мнимое благополучие и монотонность всего написанного ранее, превращая фарс в трагедию. Возможно, именно ради этого и стоило читать книгу, но чувства после прочтения остались довольно гнетущие.