5 Бедная Козетта.

Очень предсказуемо, потому что в детстве не было ничего лучше этой трогательной сказки девочки Козетты, небольшой истории, выдранной из крупного произведения "Отверженные" Виктора Гюго. Тоненькие красочные книжки переиздавали много раз и я, будучи еще даже не школьником, перечитывал эту историю много раз, заливаясь слезами.

О, Козетта, о, несчастное дитя своего времени! Сколь мерзнут твои чресла и конечности, кое-как прикрытые рваниной, когда тебя родная не особенно умная мать бросала на дороге у незнакомых негодяев Тенардье. Не отчаивайся, о, бедная девочка, не обижайся на этого гнусного старца, что выдумал тебя на потеху публике. Видишь, он сам плачет, по нему всегда непонятно, когда он пишет свои страшилки - это в них страдания героев или его собственные. Он всегда плачет, ибо любит плакать, детям это нравится, они чувствуют близость к этому бородатому старику, потому что сами давеча рыдали. Как там у него, "чужое горе привлекало его своей трогательностью".

Описательный эффект присутствия у писателя всегда был полный и я всегда ясно ощущал себя на темной французской дороге вместе с маленькой девочкой, несущей большое и тяжелое ведро. Уху-ху-ху, дядюшка Ау! Как страшно. Каждое дерево кажется девочке фаллическим ужасом, каждая яма - глубинным дородовым кошмаром. Также, благодаря Виктору Гюго, можно было узнать цены на хлеб, на лучших кукол в лавке напротив и во что обходится содержание маленькой девочки в придорожном трактире. Издевательствам над ребенком в "Козетте", конечно, нет примеров, вернее, они есть, читать их невозможно, но в детстве все воспринималось по-другому.

Ты, о, Козетта, всегда попадешь у своего писателя в сказку, там будет добрый дядя-полицейский и плохая нехорошая учредительница благотворительного детского фонда. Ты не расстраивайся, зато всегда все понятно - этот наш, а этот Гюго. Ну, черно-белое у него кино, старое, как он сам, засохшее и отвалившееся. Ничего, деточка, в детстве оно у всех так. Что? Он не ребенок? Кто тебе это сказал? Мозг как у ребенка, по крайней мере. Как у хвастливого ребенка. Видишь, сколько сотен страниц покрыто псевдонаучными измышлениями. Ну и что, что они не в тему. Зато они есть. У других и этого нет.

Была еще вторая история, также выдранная из контекста "Отверженных", называлась она "Гаврош". Она также много раз издавалась в формате тоненькой детской книжки с красочными иллюстрациями. Редакторы советского периода постарались на славу, наградив уже от себя мальчика эпитетами "маленький революционер и большой герой". Впрочем, я бы и не удивился, если бы нечто подобное изобразил бы и сам писатель. Нынче слава павликов морозовых снова в чести.

Так что, не бойся, Козетточка, все у тебя будет хорошо, придет твой Жан Вальжан (как Аки Шимазаки). Встанет во весь рост и скажет: "А я волшебник. Фиговый волшебник, но вы верьте, о, дети. Стану я богатым, облагодетельствую всех, а потом возьму на себя чужую вину. Во имя правды. Во имя справедливости. Даешь 70 лет пенсионный возраст." Так оно и будет, деточка, не веришь? Просто читай Гюго.

В итоге, книга очень хороша для детей дошкольного периода, запоминается навсегда, так, что клещами из памяти не вытащишь. И Гаврош тоже. Может это все и хорошо, состраданию научить невозможно, зато можно лишний раз напомнить, что мир несправедлив к тем, кто много об этом думает.