5 Типичный король

Прекрасно помню тот вечер, когда я впервые попытался читать Шекспира. "Гамлета", в переводе, если не ошибаюсь, Лозинского. Ничего хорошего из этого не вышло, продираться через рифмованные строки мне вскоре надоело. На улице тем временем была настоящая зимняя буря, небо ревело. Видимо, следовало начать с "Бури", того же автора.

Но -- к "Ричарду III". Сюжет этой драмы Шекспира известен каждому образованному человеку. Ричард Глостер (впоследствии король Ричард III), герцог Йоркский из Плантагенетов, идет к власти через многочисленные преступления и коварства, в том числе не щадит несовершеннолетних племянников, приказав убить их в Тауэре, а затем погибает в битве с другим претендентом на престол. С легкой руки Шекспира Ричард Глостер стал синонимом беспринципного правителя. Свою пьесу Шекспир писал в середине 1500-х, а дело происходило в 1485 году, то есть драматург коснулся событий далеких, но не очень далеких. Это приблизительно как у Льва Толстого в "Войне и мире", чье действие отделено от автора временным рвом в полстолетия.

Но было ли коварство и жестокость Ричарда III чем-то из ряда вон выходящим? Посмотрим на 1485 год на Руси. Москва на подъеме. Успешно правит великий князь Иван III. В этом году итальянскими мастерами строится первая стена каменного Московского кремля, такого, каким мы знаем его сегодня. Война с Тверью, ее политическая самостоятельность -- в 80 километрах от Московского княжества начиналось другое государство -- ликвидирована. Москва избавилась от давнего геополитического конкурента, тверской князь Михаил Борисович (не тот, о ком вы, вероятно, подумали) бежит в Литву. А отца Ивана III, князя Василия II Темного, вообще ослепили враги! Отсюда и прозвище такое -- Темный. Как видим, бурлили вполне шекспировские страсти. Только своего Шекспира не нашлось...

Как тут не вспомнить бессмертные слова Шпака: "Какой царь типичный, на нашего Буншу похож". Я знаю, что ссылаться на выдержки из советских комедий -- это признанная poshlost, но это слова из пьесы Михаила Булгакова "Иван Васильевич", что меня несколько извиняет.

Раз уж мы упомянули Толстого, то Шекспира он не жаловал. Уже в возрасте 75 лет сумрачный Лев Николаевич написал статью "О Шекспире и о драме", где подверг английского драматурга жесточайшей критике:

Помню то удивленье, которое я испытал при первом чтении Шекспира. Я ожидал получить большое эстетическое наслаждение. Но, прочтя одно за другим считающиеся лучшими его произведения: "Короля Лира", "Ромео и Юлию", "Гамлета", "Макбета", я не только не испытал наслаждения, но почувствовал неотразимое отвращение, скуку и недоумение о том, я ли безумен, находя ничтожными и прямо дурными произведения, которые считаются верхом совершенства всем образованным миром, или безумно то значение, которое приписывается этим образованным миром произведениям Шекспира. Недоумение мое усиливалось тем, что я всегда живо чувствовал красоты поэзии во всех ее формах; почему же признанные всем миром за гениальные художественные произведения сочинения Шекспира не только не нравились мне, но были мне отвратительны? Долго я не верил себе и в продолжение пятидесяти лет по нескольку раз принимался, проверяя себя, читать Шекспира во всех возможных видах: и по-русски, и по-английски, и по-немецки в переводе Шлегеля, как мне советовали; читал по нескольку раз и драмы, и комедии, и хроники и безошибочно испытывал все то же: отвращение, скуку и недоумение. Сейчас, перед писанием этой статьи, 75-летним стариком, желая еще раз проверить себя, я вновь прочел всего Шекспира от "Лира", "Гамлета", "Отелло" до хроник Генрихов, "Троила и Крессиды", "Бури" и "Цимбелина" и с еще большей силой испытал то же чувство, но уже не недоумения, а твердого, несомненного убеждения в том, что та непререкаемая слава великого, гениального писателя, которой пользуется Шекспир и которая заставляет писателей нашего времени подражать ему, а читателей и зрителей, извращая свое эстетическое и этическое понимание, отыскивать в нем несуществующее достоинство, есть великое зло, как и всякая неправда.

Но критикует Толстой Шекспира не только за это. Главная претензия "зеркала русской революции" в том, что пьесы Шекспира не просто безнравственны, но и не народны, а потому безнравственны вдвойне. Во-первых, про герцогов, принцев и королей, а не ПРО простой народ, а во-вторых, и не ДЛЯ простого народа пьесы, а для развращенной привилегированной верхушки -- все тех же герцогов и королей. Мол, в Древней Греции и Риме, вот там были театральные постановки для народа... С Толстым, конечно, можно поспорить. Например, в советское время в народе пользовались популярностью срочно изданные в 80-е годы романы Дюма и Дрюона о французских королях и прочих дворянах. Дюма разделывал серых совписов в конкурентной борьбе за умы рядовых работников советской торговли как бог черепаху.

Если говорить о личных впечатлениях от Шекспира сегодня (надеюсь, штатные и внештатные шекспироведы меня не засмеют), то "Ричард III" в переводе Радловой -- это хорошая работа. У нее характерно выражен стихотворный ритм и, поймав его один раз, можно пройти до конца пьесы. Если уж говорить об истинной народности (привет, Лев Николаевич!), то, кажется, перевод Радловой можно вполне зачитать в стиле рэп. Вот как у Радловой начинается "Ричард III", монолог главного героя (солилоквий называется):

Здесь нынче солнце Йорка злую зиму
В ликующее лето превратило;
Нависшие над нашим домом тучи
Погребены в груди глубокой моря.
У нас на голове - венок победный;
Доспехи боевые - на покое;
Весельем мы сменили бранный клич
И музыкой прелестной - грубый марш.

А вот, к примеру, перевод Донского:

Итак, преобразило солнце Йорка
В благое лето зиму наших смут.
И тучи, тяготевшие над нами,
Погребены в пучине океана.
Победный лавр венчает нам чело,
Мы сбросили помятые доспехи,
Мы гул боев сменили шумом пиршеств
И клики труб музыкой сладкогласной.

Вот оригинал:

Now is the winter of our discontent
Made glorious summer by this sun of York;
And all the clouds that lour'd upon our house
In the deep bosom of the ocean buried.
Now are our brows bound with victorious wreaths;
Our bruised arms hung up for monuments;
Our stern alarums changed to merry meetings,
Our dreadful marches to delightful measures.

Не правда ли, вполне себе такой рэп? Надеюсь, не доживу, не услышу.

Рецензия на "Ричарда III" У. Шекспира написана исключительно с целью научиться прикреплять картинки. В частности, вот эту замечательную картину петербургского художника Гавричкова (с).