4.5 Сто лет датского одиночества

Роман Карстена Йенсена "Мы, утонувшие" с одной стороны напоминает широкомасштабное полотно, настолько огромный временной отрезок - почти столетие - он охватывает, не говоря уже об обширной географии: с севера на юг и с запада на восток тянутся линии повествования. С другой, хочется сравнить произведение с работами малых голландцев: если внимательно приглядеться, то увидишь драгоценные детали, не то чтобы скрытые от глаза, но и не выставленные напоказ.

Книгу можно отнести к жанру саги, но не семейной, а городской. Хоть в центре повествования находится лишь несколько семей, судьба города важнее и увлекательнее отдельных человеческих судеб. История начинается в 1849 году, моряк Лаурис Мэдсен взлетел на воздух, увидел задницу Святого Петра и приземлился в своих сапогах. Историю эту жители Марсталя, портового датского городка, еще долго пересказывали друг другу. Сам роман построен таким образом, что марстальцы рассказывают нам самые важные вехи своей истории, как официальной, так и подковерной. У Лауриса Мэдсена было несколько сыновей, но одному из них, Альберту, было суждено проплыть полмира, вернуться и стать душой родного города.

Так повелось, что все мужчины из Марсталя становились моряками. С одной стороны, это объяснялось близостью к морю. Какие еще были варианты у людей, к которым волны стучались в окно? Но логика и практичность не стояли для них на первом месте: была еще и романтика, и предопределенность, и мечты о страстных женщинах в жарких странах, и жажда приключений, и то неназываемое, неопределяемое, что веками заставляет мужчин уходить. Уходить, чтобы мы их ждали. Уходить, чтобы вернуться. Но не всегда они возвращаются. И эта тема невозвращения становится одним из основных конфликтов произведения. Можно ли сделать так, чтобы мальчики оставались дома, чтобы позабыли о море и его обещаниях? Можно ли? И если да, то превратятся ли такие мальчики в мужчин?

Тема мужского предназначения тесно переплетается с темой преемственности. Веками прогресс и развитие на суше не влияли на уклад жизни моряков: бушприт, грот и бизань никуда не девались. Устройство парусного судна определяло распределение ролей в команде, определяло быт, а следовательно, сознание. Читатели же попадают в Марсталь в середине 19 века, когда ситуация начинает меняться. Изобретение паровой машины навеки перевернуло мир, сильно его сократив. Пароходы могли преодолевать большие расстояния за меньшее время, перевозить объемные грузы и в меньшей степени зависеть от погоды. Эпоха парусников навсегда уходила в прошлое, но происходило это постепенно, порт за портом, течение за течением, волна за волной. Об этой унесенной волнами эпохе скорбит в своем сердце марстальский патриарх Альберт Мэдсен.

Альберт - сын, того самого Лауриса с сапогами, тот самый, который проплыл полсвета, побывал на самых экзотических островах, прошел путь от юнги до капитана. Я не случайно назвала Альберта патриархом - им он и является. Мы при слове патриарх привыкли представлять себе седовласого старца, окруженного детьми и внуками. У Альберта семьи нет, он - городской патриарх. Он - разум, душа и совесть Марсталя. Много сил и внутренней энергии он потратил на памятник городу - огромный камень с надписью "В единстве сила", - но, по сути, сам стал таким памятником, и городу Марсталю, и идеальному моряку, если такие бывают, и эпохе, которую не вернуть.

Преемственность. От Лауриса Мэдсена сапоги переходят Альберту, его сыну, а от того - Кнуду Эрику Фрису, мальчику, на которого Альберт обратил внимание лишь потому, что тот был уж слишком несчастен. Как не пожалеть безотцовщину, особенно если сам знаешь, что это такое. Ни Альберт, ни сам мальчик не подозревали, что именно за душу Кнуда Эрика развернется на страницах романа и улицах Марсталя грандиозная битва, битва между мужским и женским, между морем и домом, между романтикой горизонта и любовью матери. Чем она закончится? Узнаете, если прочитаете роман;-)