5 Вольному воля.

Повторение пройденного?

На первый взгляд, эта публицистика рассчитана, скорее всего, на западного читателя, а именно на того, кто ещё пребывает в иллюзиях о настоящем положении в РФ и её перспективах. Для думающего жителя нашей бедной страны или специалиста по истории России, книга В. Иноземцева не станет шокирующим откровением или научно-исследовательским прорывом в Russian studies. К чему всё движется было понятно давно, но автор попытался объяснить причины этого перманентного кризиса длинной в тысячу лет. (Кстати, здесь вспоминается небезызвестный роман «Дом в тысячу этажей» и отечественная история имеет немало печальных и пугающих параллелей с произведением чешского визионера). Делали это, конечно, и задолго до Иноземцева – с очень разной степенью убедительности.

Сравнение в пользу

Поэтому любопытный читатель может спросить, а есть ли новизна в его амбициозной попытке? Что она может существенно добавить, например, к отличному исследованию Б. Кагарлицкого «Периферийная империя»? Отвечу прямо – ничего сопоставимого с трудом Бориса Юльевича в книге Иноземцева нет. Разница не только в объёме, но и в направленности подхода и векторе выводов. У одного автора строгий и логический анализ с опорой на стоящие источники, у второго – эмоционально-обличительный, иногда обывательский, стиль изложения, в качестве источника десятки раз используется Википедия (!), а из 611 примечаний – 71 [семьдесят одно] отсылает к текстам самого Иноземцева.

Признаться, такой процент самоцитирования в условно-научной работе мне встречается впервые. Фактически, каждая 9 сноска поставлена автором на самого себя – и это, в большинстве своём, короткие заметки в российских периодических издания, вроде «Московского комсомольца». В то же время многие исследования о прерванной модернизации или неудачном транзите от авторитаризма к демократии Иноземцев или не читал или не захотел включить в примечания по причине их альтернативности.

Обе книги несколько предвзяты – у марксиста Кагарлицкого есть сильный крен в сторону экономического детерминизма и антизападных интерпретаций, а у фритредера Иноземцева – некритичный пересказ либеральных концепций и неприкрытая, иногда наивная, идеализация коллективного Запада, особенно ЕС. Есть и предопределённость – «Периферийная империя» будет оставаться обочиной мир-системы по причине баланса рынков и капитала, а «Несовременная страна» обречена погружаться в опричное болото из-за исторически непрерывной глупости и самонадеянности её неизменно отсталых властей. И здесь я полностью согласен с Владиславом Леонидовичем и в этом её важное отличие и сильнейшая сторона.

Разделяю мнение автора и о предельной интеллектуальной нищете идеологов режима – от Дугина до Цымбурского, с их натужной имитацией работы мысли, бесконечной каталогизацией «исторических обид», откровенно бредовой трактовкой событий и вызывающей зацикленностью на территориальном фетишизме.

Впрочем, несистемные идеологи ушли в том же направлении – чего стоит один А.И. Фурсов с его помпезной «школой аналитики» имени себя самого. Этот некогда оригинальный и разносторонний историк-востоковед окончательно превращается в карикатурного конспиролога, готового покачивание еловой шишки объяснить коварным заговором зловеще-вездесущих англосаксов или эхом закулисной борьбы Ротшильдов с Варбургами. Но Андрей Ильич хотя бы обладает (обладал?) обширными знаниями и развитым интеллектом, а о «Калашникове»-Кучеренко, Старикове, «Кремлёве» и тому подобной псевдо-исследовательской группе лиц даже писать подробно не стоит.

Наше общество, а, точнее говоря, социум, тоже не блещет высоким уровнем умственного развития и бытовой культуры, способностью к коллективным действиям и минимально приемлемым уровнем критического мышления. Мало того, что клептократический режим самодовольно и тотально отчуждён от своих бесправных подданных, так и внутри населения всё давно и прочно поделено на фракции, касты и этно-региональные образования. И если у этого антропологического «архипелага» есть хоть малейший шанс на осознанное, восходящее и добровольное единство – то состоится оно в рамках совершенно другой политической системы.

Но, вернёмся к предмету нашего любительского и поверхностного рецензирования.
Ещё один плюс книги Иноземцева состоит в её несомненной актуальности. Кагарлицкий оптимистично закончил книгу в 2009 году – до времён узаконенного грабежа нищающего населения и принудительного поворота в выдуманное прошлое, фабрикации политических заговоров и гестаповских пыток левых активистов, крымско-донбасских кризисов и, возможно, необратимой делегитимации РФ в ключевом сегменте международного сообщества. (Сейчас, судя по его последним интервью, он уже многое переоценил). Иноземцев же пишет по неостывшим следам преступлений.

За и против

По сути, «Несовременная страна» – это историко-политический дайджест паталогической неадекватности, клинического нарциссизма и агрессивной профессиональной импотенции правящих кругов нашей страны – на всех её исторических этапах. Можно, правда, сказать, что это не дайджест, а реквием, диагноз или приговор – нужное подчеркнуть. Другими словами – анти-учебник начинающего политика или «Как не надо править страной». Однако, этими определениями смысл книги отнюдь не исчерпывается.

Между прочим, где-то на середине книги поймал себя на мысли, что Иноземцев – это отечественное подобие Ниала Фергюсона, только в отрицательном модуле. Если шотландский публицист неустанно прославляет Британию и её достижения в своих книгах и псевдо-документальных фильмах, то, в похожем популярном ключе, наш автор, напротив, детально и безжалостно бичует всевозможные недостатки и системные ошибки России. Весьма характерное сравнение.

Книга неплохо структурирована, но ей не хватает сопроводительного материала – карт, графиков, таблиц, диаграмм, а также сопоставления разных оценок одних и тех же событий – без этого исследование порой выглядит как совсем не современный и даже авторитарный манифест. А рецензенты LL уже отметили противоречивость в аргументации Иноземцева и выбор сомнительных моделей при анализе исторических событий. Я бы ещё добавил некритичное использование статистических данных – зачастую вне определённого контекста или без содержательного комментария. Определение Советского Союза, как колониальной империи, выглядит естественным только на митингах националистов, но не в работе с претензией на научно обоснованную достоверность.

Дверь в стене

При всём этом, с точными наблюдениями, практическими выводами автора и его прогнозами ближнего прицела нельзя не согласиться. Иноземцев не говорит этого прямо, но в конце каждой главы аршинными буквами проступают слова «страна-неудачница». И на этом фоне парадоксальным выглядит история успеха русской диаспоры на Западе – те же люди, но в других условиях, добиваются поразительных результатов, не разучившись говорить по-русски и ценить свою культуру.

Получается какой-то Израиль наоборот – похоже на то, что наши люди именно в международном «рассеянии» обретают себя, экзистенциально растут и полностью раскрывают свой интеллектуальный потенциал. Быть может, именно этот парадокс и является негласным посылом всей книги, симпатическими чернилами записанным между строк? Полагаю, что прочитав последние страницы, не один читатель серьёзно задумается над перспективой окончательной смены естественной среды обитания общенационального стокгольмского синдрома – и тот, у кого есть знания языков и востребованная специальность, и студент, только начинающий самостоятельную жизнь.

А люди с успешным опытом работы и развития в «цивилизованных географиях» ещё не раз горько вспомнят злополучное решение о возврате под сень родных борщевиков и дыма отечества от мусоросжигательных заводов.

Заключение. И побег.

В настоящее время в (условно) нашей стране, когда судебно-следственная практика скрепостного права, инициативы обезумевшего от безделья «парламента» и конвульсивные выверты религиозно-олигархического режима всё больше напоминают макабрические страницы из Пелевина и Сорокина, модус событийных ожиданий уже представляет собой серьёзную опасность. Кроме нарастающих проблем и катастроф ждать больше нечего. Страна живёт только один раз и вполне очевидно, что после её бесславной кончины в 1991 году жизненная траектория уцелевших сограждан и их потомков вовсе не обязательно должна совпадать с бесконечным диктатом самопровозглашённого похоронного менеджмента.

В конце концов, самолёт не продолжает путь в направлении серой бетонки взлётно-посадочной полосы, а, сделав прощальный круг, прокладывает курс туда, куда ему надо.