Возможно, наслушавшись в детстве историй об эмиграции, о пересечении границ налегке, когда с собой несешь только то, во что одет, я создала себе какое-то странное, романтическое представление о взрослении: когда тебе переваливает за двадцать, нужно бросить все, что имел, и начать жизнь с чистого листа. Желательно чтобы в этом процессе обновления была задействованы пулеметный огонь и мины. Твоя мать должна остаться одна и горько плакать. Вот только как справедливо заметил Леон Лабазников, "В Америке не осталось мест, куда можно было бы убежать". Я родилась слишком поздно.