На разобранной кровати сидит жена Павла Павловича — Екатерина Дмитриевна Алешина. Ей 86. Она слепая. Из-под ночнушки выглядывают вздутые, искалеченные ноги. Из дому давно не выходит. Плачет: «Ноги примерзали к валенкам. За что?»
Всю войну она проработала на заводе в сибирском городе Киселевске: собирала снаряды, мины и бомбы для фронта. Завод спешно расширяли, и помещения, раньше предназначавшиеся под снос, — с проломленными стенами, без отопления — вновь становились цехами. У механизмов снег таял, и талая вода текла по бетонному полу. Вот тогда-то ноги и примерзали к валенкам. Отдирали вместе с кожей.
Глохнущий минометчик Павел Павлович выжил благодаря нечеловеческому везению. Екатерина Дмитриевна выжила благодаря воровству. У завода было подсобное хозяйство, и по ночам работницы ходили воровать продукты. «Немного брали, ровно только чтобы выжить: горсть семечек или морковку». Суточной нормы — 700 граммов хлеба и полтарелки супа с кочерыжкой — не хватало.
Группы по инвалидности, полученной на производстве, у Екатерины Дмитриевны нет. Ее документы потерялись в военном архиве, и вроде как не было в ее жизни ни примерзших к ногам валенок, ни 700 граммов на день, ни бесконечных мин под распухшими пальцами. И семьи как будто не было. Троих ее братьев убило на войне, двоих покалечило, и прожили они недолго. Сейчас у нее на целом свете остался только Павел Павлович.
Слушая жену, Павел Павлович гладит себя по голове. Слезы то и дело наполняют его глаза, но он не плачет. Старается улыбаться.
«Глупо как-то все вышло, хотя по телевизору очень хорошо все говорят, — признается Екатерина Дмитриевна. — Но я не понимаю, за что семья наша мучилась».
По телевизору старики и услышали, что каждому ветерану нынче полагается квартира: «А там же и душ, и туалет, и рай!» Чудом собрали все необходимые документы и в 2006 году сдали в местную администрацию, а она должна была переслать их в Смоленск. Ответа до сих пор нет: «Рассматривают, наверное». «Может, лучше германского начальника о квартире попросить, — улыбается Павел Павлович. — 60 лет ношу пулю евонную в спине, может, заработал на туалет-то уже?»
«Умирать надо, а смерти нету. Не идет смерть. Мол, ты уж помучайся, а потом умрешь, — говорит Екатерина Дмитриевна. — Два негодных человека тут живут. И дом негодный, и жильцы негодные. Поджечь, и хорошо».
«Горе, горе! Елки зеленые!» — говорит Павел Павлович и снова улыбается.
Екатерина Дмитриевна вдруг смущается: «Я не хотела плакать. Правда, не хотела. Просто пол у нас бугристый, ходит туда-сюда. Я завалилась, ударилась о кровать».
У Екатерины Дмитриевны пенсия — 8 тысяч, у Павла Павловича — 10. Ну и картошка, конечно.
На столе лежит поздравление от «Единой России» с 65-летием Великой Победы: «У Вас сегодня мы учимся целеустремленности, стойкости и вере в собственные силы. Ваш подвиг — неоценимый вклад в приумножение славы нашего Отечества. Он навечно останется в сердцах россиян и никогда не будет забыт».
Я вижу в этом изощренное издевательство. Супруги Алешины — нет.