Красивая, непредсказуемая, намеренно словоохотливая с соседями и торговцами, Соланж прежде ценой постоянных усилий поддерживала иллюзию обладания - и только теперь внезапно осознала, до чего все это было утомительно.
Теперь, ничего не требуя, скользя, подобно безмолвной тени, среди тех же соседей, которые на нее и не смотрят, она чувствует себя свободной до неуязвимости. Проходит мимо лавок, и торговцы ее даже не окликают. Короче, новая Соланж живет своей жизнью, никому неведомой и потому исполненной прекрасной безмятежности.

*

Ее с неодолимой силой захватило сострадание, прежде всего - к этим девчушкам, потом к людям вообще, по крайней мере к тем, кого что-то постоянно толкает в сражение. Потому что лично она, Соланж, с некоторых пор больше не сражается ни за что и ни за кого, и еще того меньше готова сражаться ради себя самой. Соланж избавилась от оружия, от какого бы то ни было оружия в ту самую минуту, когда замедлила шаг, сменила ритм, с тех пор, как ступает, старательно отмеряя и выверяя каждое прикосновение ступни к асфальту, плавно покачиваясь на ходу... Это плавное покачивание управляет теперь ее жизнью. Оно - единственная мера, которой она согласна подчиняться, потому что здесь нет принуждения, нет насилия, словом, для нее это естественный ритм.