Ссоры представляли собой квинтэссенцию дома № 67 по Перри-стрит. Он был виноградником, а скандалы составляли его специальный резерв.
— Нет, Хоуп. Это тебя не касается. Ты считаешь, что все вокруг — твое дело, потому что ты такая жалкая и не имеешь собственной жизни.
— Черт подери, Натали! Почему ты так враждебно настроена? Что плохого я тебе сделала? Почему ты меня так ненавидишь?
Натали неприятно рассмеялась.
Чистейшее проецирование. Ты ненавидишь меня, но ни за что не хочешь этого признать, ты, сука с подавленным инстинктом.
Я вовсе не ненавижу тебя! — с ненавистью крикнула Хоуп.
Отрицание! — парировала Натали.
За последний год мой словарь существенно обогатился. В него вошли такие слова и понятия, как «проецирование», «отрицание», «подавление», «пассивно-агрессивный», «литий», «меларил».
Помимо использования обычных, широко распространенных ругательств типа «сука» и «шлюха», Финчи значительно расширили свой арсенал оскорблений за счет терминов стадий психосексуального развития по Фрейду.
Ты такая оральная! Ты никогда не дойдешь до гениталий! Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, так это анальное — ты, незрелая, фригидная старая дева! — орала Натали.
Прекрати антагонизм! — кричала в ответ Хоуп. — Перестань выплескивать на меня свою злобу!
— Ваша тактика увиливания не сработает, мисс Хоуп, — предупредила Натали. — Я не позволю вам вот так просто от меня улизнуть. Вы меня ненавидите и должны уметь противостоять мне!
[...]
— Тебе необходимо поговорить с папой, Натали. С тобой творится что-то неладное. Я это говорю потому, что я твоя сестра и люблю тебя. Ты просто должна попасть к папе на прием. Пожалуйста, запишись.
Я услышал, как топает Натали, и испугался, что сейчас она ворвется в гостиную. Она меня увидит и поймет, что я подслушивал, а потом как-нибудь втянет в скандал. Но топот вовсе не означал, что Натали идет в гостиную. Он означал, что она пытается опрокинуть сестру на диван.
Ну ты, сука, еще скажи это!
Отпусти меня! — потребовала Хоуп. Я слышал, что она задыхается. Натали была большой и сильной девочкой.
— Признай!
— Натали, отпусти. Ты меня задушишь.
— Значит, ты умрешь.
Наступила тягостная тишина, а потом прозвучал сдавленный голос Хоуп:
— Ну, хорошо, хорошо. Я тебя ненавижу. Теперь ты счастлива?
Натали коротко и грубо выругалась. Потом ее шаги протопали по коридору и по лестнице.
— Все это просто дерьмо собачье.
С верхней площадки лестницы она прокричала:
— Ты никогда не доживешь до эмоциональной зрелости!
Хоуп не смолчала:
— Я добьюсь для тебя ограничения режима, Натали. Ты не владеешь собой. Ты опасна.
Натали хлопнула дверью.
Ссора и драка закончились.