- Хотелось по себе память оставить, да и себе место подготовить.
- Твое право, царица [Сарай-Мульк-ханым].
Она задумалась. Он[Тамерлан] ждал.
- Затеяла я могилку себе сложить. Детей мне бог не послал; кто обо мне похлопочет, как сама не похлопочу? Средства у вас не прошу, - своими обойдусь. На то и прошу вашего дозволенья.
Опять досадно.
"Рассчитывает пережить мужа: мужа, мол, уже не будет, а детей нет, некому об ее могилке похлопотать будет. Старуха соображает, что мне уже шестьдесят пять, что уже недолго..."
Но он не мог отказать ей в просьбе: она старшая жена, дочь хана Казана. Ради ее родословной он и взял ее себе из многих красавиц, доставшихся ему из гарема амира Хусейна, когда тридцать лет назад разрешил убить этого Хусейна, долголетнего друга, соправителя, соратника, брата некогда любимой Ульджай. Когда амир Кейхосров убил Хусейна, Тимур раздал его вдов, а эту поставил над всеми своими женами, приучил почитать ее как царицу, по ней назвался Гураганом, ее брал с собой в страны, по которым проходил как ураган.
- Воля твоя, царица.
- А около могилки пристрою я мадрасу. Чтоб тихо было вокруг: пускай там сидят мальчики, книги читают, писать учатся. Будто я, как нынче, опять их ращу.
Еще ни одной мадрасы для обучения юношей не построил Тимур. Он считал, что дело воина и государя - радеть о славе, о чести, о вере. А царицам или купцам приличествует строить ханаки - обители для благочестивых паломников и дервишей, мадрасы - школы для обучения жаждущих знани