Преисполненный живым бременем всего своего знания, словно из будущего смотрел он а лица тех, кто жил вокруг него. Отсюда — необычайная отчетливость его портретов, но отсюда — и пророческое величие, достигшее неописуемой завершенности в изваяниях Виктора Гюго или Бальзака. Создавать портрет значило для него искать в данном лице вечность, тот кусок вечности, которым оно участвовало в великом ходе вечных вещей. Нет ни одного человека, которого он изваял бы, не выдвинув его из установленных рамок в сторону будущего; так приподнимают предмет, чтобы на фоне неба чище и проще выступили его очертания. Это отнюдь не приукрашивание, и говорить о типизации здесь тоже не приходится. Это нечто большее: отделение прочного от преходящего, суд, справедливость.

"Огюст Роден"