– Это потому, что я так смешно целуюсь, да?
– Что? – Гидеон недоуменно смотрел на меня поверх карты.
– Это просто катастрофа, как я целуюсь, правда? – Я старалась не дать прорваться истеричному тону в своем голосе, но мне это не совсем удалось. – Я до сих пор… я имею в виду, чтобы это уметь, нужно время и опыт. Из фильмов не всё можно узнать, понимаешь? И мне обидно, когда ты меня отталкиваешь.
Гидеон опустил карту и свет от его фонарика опустился на землю.
– Гвенни, послушай…
– Да, я знаю, мы очень спешим, – перебила я его. – Но я должна выговориться. Всё было бы лучше, чем оттолкнуть или… вызвать такси. Я очень хорошо умею принимать критику. Во всяком случае, если ее правильно красиво формулируют.
– Иногда ты действительно… – Гидеон покачал головой, потом набрал воздуха и серьезно сказал: – Когда ты, Гвендолин Шеферд, меня целуешь, то у меня возникает чувство, что земля исчезла под ногами. Я не имею понятия, как ты это делаешь и где ты этому научилась. Если из какого-то фильма, то мы обязательно должны посмотреть его вместе. – Он на мгновение замолчал. – Что я хочу на самом деле сказать: когда ты меня целуешь, я не хочу ничего другого, как прикасаться к тебе и чувствовать, как смешиваются наши дыхания. Черт возьми, я так ужасно влюблен в тебя, что у меня такое чувство, как будто внутри меня разлили канистру с бензином и подожгли! Но в настоящий момент мы не можем… мы должны сохранять ясность ума. Хотя бы один из нас. – Брошенный на меня взгляд развеял последние сомнения. – Гвенни, все происходящее очень пугает меня. Без тебя моя жизнь потеряет смысл, без тебя… я захочу умереть на месте, если с тобой что-нибудь случится.
Я хотела улыбнуться ему, но у меня в горле возник огромный комок.
– Гидеон, я… – начала я, но он не дал мне продолжить.
– Я не хочу, чтобы… ты не должна чувствовать то же самое, Гвенни. Потому что граф может использовать наши чувства против нас. И сделает это.
– Но для этого уже слишком поздно, – прошептала я. – Я люблю тебя. И без тебя не захочу жить.
Гидеон выглядел так, как будто в следующий миг расплачется. Он схватил меня за руку и чуть не раздавил ее.
– Тогда нам остается лишь надеяться, что граф никогда, никогда, никогда об этом не узнает.