Высокий лорд оказался тем еще экстравертом: он рвался общаться с таким же воодушевлением, с каким моряк, вернувшийся из полугодового плаванья, рвется в бордель.
Высокий лорд оказался тем еще экстравертом: он рвался общаться с таким же воодушевлением, с каким моряк, вернувшийся из полугодового плаванья, рвется в бордель.