Разве я требую от вас слишком тяжелых жертв? Откройте мне вашу печаль, я ее пойму. Ваши страхи, ваши фантазии, зависимость вашего положения, — ничто не может смутить ни того бесконечного чувства, которое я вам несу, ни чис­тоты моей любви. Но мы вместе посмотрим, что можно при­нять и что надо преодолеть; если есть узлы, которые надо разрубить, а не затягивать еще больше, положитесь в этом на меня. Быть неискренной в такую минуту — бесчеловеч­но; потому что, я вам уже об этом говорил, моя жизнь вся в вашей воле, и вы хорошо знаете, что для меня не может быть большего желания, как умереть за вас!

Умереть, великий Боже! Почему эта мысль всегда при­ходит ко мне, как будто только моя смерть равна тому счас­тью, которое вы обещаете? Смерть! Это слово нисколько не омрачает мою душу. Она представляется мне увенчанной бледными розами, как женщина при конце пира. Часто я мечтал, что она будет ждать меня с улыбкой у изголовья лю­бимой и после минут счастья, после опьянения, скажет мне: „Идем, юноша! Ты вкусил свою долю радости в этом мире. Теперь иди, усни и отдохни в моих объятиях. Я не пре­красна, но я добра и сострадательна, я не даю наслаждений, но дарую вечный покой!"