«Если бы я писала о себе книгу, я бы начала её так: меня зовут Кэтрин Роуз Маккейн, и недавно я потеряла отца. Нет, не только отца: добрейшего человека, мудрого наставника, лучшего друга… Единственного, кто любил меня такой, какая я есть, просто за то, что я была в его жизни».

Кейт отвернулась от окна и поспешно смахнула слёзы.

Мать говорила, что любят всегда за что-то: за молодость и красоту, за хорошее приданое, за приятный нрав и доброе сердце. У Кейт всё это было, но особой любви к себе она никогда не ощущала. С шестнадцати лет её вывозили на званые обеды к соседям и светские собрания в столице, но у неё до сих пор не завелось ни одной подруги. Миссис Маккейн утверждала, что Кейт виновата в этом сама: в приличном обществе полагается вести себя подобающе полу и возрасту, а не умничать, не дерзить и не высказывать своё мнение, когда об этом не просят.

«Неужели здраво рассуждать о вопросах добродетели, долга и проблемах воспитания – значит умничать? Неужели требовать, чтобы тебя дослушали до конца, не перебивая смешками и глупыми шутками, – это дерзость?»