Если честно, то у Дулеев мне было очень плохо. Для моего духа это была беспрерывная адская пытка. Красный сигнал светофора. Все мои грандиозные ожидания пошли прахом.

Но я дал слово, и о возвращении домой раньше срока не могло быть и речи. Я терпел. Только потом я понял, что мои мучения и моё одиночество были одним из самых важных моментов в моей жизни.

До поездки в Австралию я не задумывался о себе. А в Австалии впервые был вынужден разбираться в своих внутренних ощущениях, чтобы понять, что происходит вокруг.

Моя жизнь в Техасе была лучезарна и радужна, лето круглый год: "первый красавец", отметки, подруга - самая красивая в школе(да и во всём городе), мой собственный пикап. И гуляй сколько влезет. Никакого надзора.

Австралия - страна солнечных пляжей, бикини и сёрфинга, но такой я её не увидел. В этой поездке я научился уважать зиму. Целый год я был наедине с самим собой. Каждый вечер лежал в ванне и дрочил, читая Байрона и слушая "Rattle and Hum". Ежедневно уговаривал себя: "Всё в порядке. Со мной всё хорошо. Ты справишься, Макконахи. Это просто культурные различия". Я стал абстинентом и вегетарианцем, весил 130 фунтов, собирался пойти в монахи и освободить Нельсона Манделу.

Да, меня отправили в зиму. Заставили разбираться в себе, потому что никого больше рядом не было. И ничего не было. Никаких подпорок. Ни родителей, ни друзей, ни подруг, ни отличных оценок, ни телефона, ни пикапа. Ни "первого красавца".

Зато постоянный надзор. И комендатский час.

Этот год сделал меня тем, кем я в итоге стал.
Я нашёл себя, потому что деваться было некуда.
Этот год заронил в меня убеждение, которое я сохранил по сей день. Жизнь трудна. В ней случаются неприятности. Мы сами создаём себе неприятности. В Австралии я должен был провести год, и для меня это было неизбежным, потому что я дал слово. Я добровольно пообещал себе, что раньше времени не вернусь. Поэтому я выработал особое отношение к происходящему. Относительное. Я отказывался признавать, что семейство Дулей – ненормальные люди. Я жил в кризисе, но старался не обращать на него внимания. Держался на плаву до самой финишной черты. Упорствовал. Доказывал себе, что унаследовал отцовскую принципиальность.

И чтобы окончательно не сойти с ума, говорил себе, что из всего этого можно и нужно извлечь урок, что в этом есть и положительная сторона, нужно только пройти через этот ад. И я прошёл. Невозможно по-настоящему ценить свет, не ведая тьмы. Чтобы твёрдо встать на ноги, надо сначала потерять равновесие. Лучше прыгнуть, чем упасть. И это – я.