Преступник, коммунист – для многих полицейских это было одно и то же. Разве коммунисты не воровали? Не отбирали насильно у граждан то, что им принадлежало? Уголовный кодекс называл это воровством, а коммунисты – революцией. Какого-нибудь беднягу, который вложил в нечто подобное свою последнюю надежду, Рат где-то мог бы понять, но не интеллектуалов, которые проповедовали революцию. Чего они хотели? У них ведь все было хорошо. Это были те, кто возвел грабеж в идеологию. До тех пор, пока грабеж носил массовый характер, это можно было назвать революцией и обосновывать экономически.