Часто Виктору, оказывавшемуся свидетелем или невольным
участником подобных ситуаций, хотелось сказать о горячих «нацменах»:
— Ну совсем, как дети!
Они и были детьми в семье народов великой Империи. Виктор не знал
тогда, что именно так исподволь жизнь воспитывает в нем особое русское
имперское самосознание, державную мудрость российского воина, всегда
осознающего личную ответственность за мир и покой в громадном
многонациональном Отечестве, в котором больше ни один народ не
обладает таким свойством в должной полноте. Уже потом, десятилетия
спустя Виктор узнал об особой битве духа, когда воюешь не с плотью
человеческой, будь то афганец, русский бандит или кавказец, но воюешь с
грехом, с духами злобы.