24 декабря 2011 года я брел по заснеженному рождественскому Нью-Йорку, направляясь пешком к генеральному консульству России рядом с Центральным парком. В этот же день в Москве десятки тысяч людей собрались на проспекте Сахарова, протестуя против фальсификаций на недавних выборах в Госдуму. Огромная толпа в трех километрах от Кремля требовала отправить в отставку Владимира Путина. Казалось, дни режима сочтены. В Нью-Йорке в этот день у консульства собралось несколько десятков русских эмигрантов. Из колонок Цой требовал перемен, а пришедшие на акцию русские американцы выступали против фальсификации выборов на далекой родине. Складывалось впечатление, что они тут же вернутся домой, если их требование удовлетворят. У меня в сумке лежала бутылка водки. Я всегда беру водку в зарубежные поездки — на всякий случай, как такой русский оберег.
Когда митинг закончился, я подошел к небольшой группе участников, лица которых выдавали в них явно пьющих людей. «Привет из Москвы!» — заговорщицки шепнул я им. Американцы вздрогнули. «Две недели назад я был на Болотной, — продолжал я. — предлагаю выпить за нашу победу». И с этими словами я достал из сумки пластиковые стаканчики и бутылку водки «Володя и медведи» — последней водки Кауфмана, созданной им в «Винэксиме». Мои американские собутыльники испуганно переглянулись, как будто пытаясь понять, кто этот странный тип с водкой и за чью победу он предлагает выпить. И вообще, водка «Володя и медведи» — это такой стеб над тандемом лидеров страны или лоялистская водка типа «Путинки»? Но в итоге спрашивать ничего не стали — взяли стаканчики, чокнулись, молча опрокинули в себя водку. Потом еще по одной. А потом и по третьей — что мы, не русские, что ли? «Россия будет свободной! Обязательно будет», — похлопал меня по плечу один из моих новых знакомых и отправился в сторону станции метро «96-я улица».