Киники не питали особого уважения к людям. «Ко всем он
относился с язвительным презрением», —рассказывает Диоген Лаэртский о Диогене Синопском. И это относилось не только к людям простым, но и к философам. Диоген презирал Демосфена. Он называл его «афинским демагогом». Простые люди вызывали у
Диогена Синопского состояние недоумения. Его удивляло, что люди
соревнуются, сталкивая друг друга пинком в канаву (вид упражнения
для тела в палестре), но никто не соревнуется в искусстве быть
прекрасным и добрым. Грамматики выискивают грехи у Одиссея, а
своих не видят. Музыканты налаживают струны и неспособны
гармонизировать свой нрав. Математики следят за Луной и Солнцем, но не видят, что у них под ногами. Риторы вовсю говорят о справедливости, а сами в своих делах ей вовсе не следуют. Многие приносят богам жертвы, моля о здоровье, а затем на радостях на пирах объедаются. У мегарцев овцы ходят в кожаных попонах, а дети бегают голыми [поэтому Диоген сказал: «Лучше быть у мегарца бараном, чем сыном»]. Ясно, что таких людей киники не могли принимать всерьез. Когда Диогена спросили, много ли было людей на Олимпийских играх, откуда он возвращался, тот ответил: «Народу много, а людей немного». На вопрос, где он видел хороших людей, тот же ведущий киник ответил: «Хороших людей — нигде, хороших детей — в Лакедемоне». Вот отчего Диоген демонстративно среди «бела дня... бродил с фонарем в руках, объясняя: «Ищу человека». Правда, Диоген не всех считал глупцами. Он говорил, что «когда он видит правителей, врачей или философов, то ему кажется, будто человек — самое разумное из живых существ, но когда он встречает снотолкователей, прорицателей или людей, которые им верят, а также тех, кто чванится славой или богатством, то ему кажется, будто ничего не может быть глупее человека».