Если мне возразят, что своеобразный отличительный признак красного не определен предыдущим познанием, я отвечу, что этот признак не является отличительным признаком красного для познания; ибо если бы был человек, который красные вещи видел бы такими, какими я вижу синие, и vice versa, то глаза этого человека научили бы его тому же, чему они научили бы его, если бы он был таким же, как я. ("Вопросы относительно некоторых способностей, приписываемых человеку")
<...>
Две мысли суть два события, разделенные во времени, и одна не может содержаться в другой в буквальном смысле слова. Можно возразить, что все мысли в точности подобные друг другу, считаются одной и что когда говорят, что одна мысль содержит другую, то имеют в виду, что она содержит в себе мысль, в точности подобную той другой. Однако как две мысли могут быть подобными? Два объекта могут считаться подобными только в том случае, если они сравниваются и сводятся друг с другом в уме. Мысли не могут существовать за пределами сознания; они существуют лишь постольку, поскольку мыслятся. Следовательно, две мысли не могут быть подобными до тех пор, пока они в уме не сведены друг с другом. Но, что касается их существования, две мысли разделены интервалом времени. ("Некоторые последствия четырех неспособностей")
<...>
В качестве дальнейшего доказательства я попрошу читателя произвести небольшой эксперимент. Пусть он, если может, представит себе образ лошади – не той, какую он когда-либо видел, но именно воображаемой лошади – и, прежде чем продолжить чтение, пусть зафиксирует образ в своей памяти при помощи созерцания. Сделал читатель то, что требовалось? Ибо я протестую, поскольку нечестно было бы продолжать чтение, не сделав этого. Итак, читатель может в общих чертах сказать, какого цвета была эта лошадь – серого, гнедого, или же черного. Однако он, вероятно, не может сказать, какого в точности оттенка она была. Он не может установить этого с той же точностью, с какой он может сделать это после того, как увидит такую лошадь. Но почему, если он имел в своем уме образ, который обладал общим цветом не более, чем отдельным оттенком, последний мгновенно исчез из его памяти, в то время как первый все еще остается? Можно возразить, что мы всегда забываем детали раньше, чем более общие свойства; но на то, что этот ответ является недостаточным, указывает, как я полагаю, та предельная несоразмерность, имеющая место между промежутками во времени, когда точный оттенок чего-либо созерцаемого вспоминается в сравнении с тем мгновенным забвением точного оттенка чего-то воображаемого, а также между значительно более живой памятью о виденной вещи, по сравнению с памятью о вещи воображаемой. ("Некоторые последствия четырех неспособностей")
<...>
Устраним из представлений людей все мыслимые причины умственных изменений. Будем держать их в невежестве, чтобы они не научились думать иначе, чем они думают. Привлечем на свою сторону их страсти, так чтобы они относились к индивидуальным и необычным мнениям с ненавистью и ужасом. Запугаем и заставим замолчать всех тех, кто отвергает установленную веру. Побудим народ отворачиваться от таких людей и вываливать их в дегте и перьях или учредим расследование образа мыслей подозреваемых, и если они будут признаны виновными в том, что придерживаются запрещенных верований, подвергнем их примерному наказанию. Если полного согласия нельзя достичь иным образом, то поголовное избиение всех тех, кто не придерживается надлежащего образа мыслей, всегда оказывалось весьма эффективным средством для того, чтобы создать единое мнение в стране. ("Закрепление верования")
<...>
Согласно Декарту, Бога познать легче, чем что бы то ни было иное, поскольку чем бы мы его ни считали, тем он и оказывается. Декарт не замечает, что это в точности определение вымысла. В частности, Бог не может быть обманщиком, откуда следует, что все, что бы мы ни мыслили о любом предмете ясно и отчетливо как истинное, должно быть истинным. Соответственно, если люди будут вдумчиво обсуждать какой-то предмет и совершенно ясно и отчетливо решать, что они думают о нем, то чаемое решение вопроса будет достигнуто. Я могу отметить, что мир довольно тщательно разобрал эту теорию и вполне определенно пришел к заключению, что она совершенно бессмысленна; следовательно, это суждение неоспоримо верно. ("Закрепление верования")
<...>
Есть две вещи, в которых чрезвычайно важно быть уверенным и о которых важно помнить. Первая состоит в том, что человек не является абсолютно индивидуальным. Его мысли суть то, что он “говорит самому себе”, т.е. говорит другому себе, который просто приходит к жизни в потоке времени. Когда мы рассуждаем, именно это критическое Я мы и пытаемся убедить: и всякая мысль, какой бы она ни была, является знаком и, в основном, имеет языковую природу. Вторая вещь, которую следует помнить, это то, что круг общения человека (как бы широко или узко ни понималось это выражение) является некой свободно собранной личностью, в некоторых отношениях гораздо более высокого уровня, чем личность, имеющая индивидуальный организм. Именно эти две вещи делают для вас возможным – но только лишь в абстрактном и пиквиковском смысле – различение между абсолютной истиной и тем, в чем вы не сомневаетесь. ("Что такое прагматизм?")