Вдруг доносится рев. Хольгери! Он стоит перед колонкой, громкость на полную катушку. Электрический вой заполняет зал, дрожат оконные стекла. Вот заиграл. Сам, клокочущий рык. Хольгери не смотрит на зрителей. Он падает на колени, ставит гитару на пол, поднеся ее к воронкам динамиков, трясет ее словно убийца жертву. Царапает рычащие струны. Мелодия какая-то знакомая. Прерывистыми волнами она накатывает словно передача с далекой радиостанции, но все равно исполнена какой-то силы. Мы только диву даемся с Хольгери. А он ложится на спину. Побрасывает гитару пружинистыми толчками. Глаза полузакрыты, капли пота на лбу. Вот он запрокидывает голову, играет уже зубами. Та же странно знакомая мелодия.
– Хендрикс! - орет мне Ниила в ухо.
– Лучше! - кричу в ответ.
Тут до меня дошло, что играет Хольгери. Гимн Советского Союза, старенькие деревянные стены клуба ходят ходуном.