Всю свою жизнь он следовал Кодексу и Мере. Эст Суларус от Митас, гласил Кодекс. Моя Честь Есть Моя Жизнь. Только Кодекс ему теперь и оставался. Меры, изжившей себя более не существовало. Окостеневшая, негибкая, она стала для Рыцарей панцирем паче стального. Лишенные помощи, вынужденные драться за выживание, Рыцари цеплялись за Меру, как утопающий за соломинку, не понимая, что она давно превратилась в камень на шее и только тянула на дно.

«А я? – думал Стурм. – Я-то почему не такой?» Впрочем, в глубине души он знал, почему. Ворчливый гном, кендер, маг, полуэльф… все они научили его видеть мир иными глазами: раскосыми, маленькими… даже со зрачками в форме песочных часов. Рыцари вроде Дерека воспринимали мир окрашенным в две краски: черную и белую. Стурм видел всю радугу, все ее переливы.