Она выросла высокая и стройная; одно время немного кашляла, немного горбилась. Какая тяжкая забота для матери! «Ольга, – не раз говорила она, – ты будешь кривая, не найдешь себе мужа, и придется тебе жить работой, как горбатой Целестине».
Когда соседки приезжали в гости к матери и сидели за чайным столом, Ольга всем угождала и сама приносила закуску и сухари. Она еще ходила тогда в панталончиках, обшитых тонким кружевом, и толстые косы спускались по ее спине. Как скоро дамы заговаривали о своих дочерях и о других девицах, об их будущности, то только и было речи, что об их пристройстве, то есть замужестве, точь-в-точь как мужчины говорят об определении на службу.
Дочь местного священника воспитывалась в столице и готовилась в гувернантки. Это естественно, говорили дамы, бедная девушка так некрасива, у нее даже нет и передних зубов, ей ничего другого не остается.
Как-то летом она приехала погостить к своим родителям, и тогда все удивились ее познаниям в географии, истории, естественных науках и иностранных языках. Но Ольга училась только танцам, верховой езде, пению, игре на фортепиано, рисованию, вышиванию и французскому языку – всему, что может доставить удовольствие мужу, но никак не даст куска хлеба. К этому еще присоединялись добрые советы матери. «Не раскидывай глазами, – говорила она Ольге, – когда с тобой говорит мужчина; ответь ему вежливо и коротко и скорее оборви разговор. Чем больше ты будешь дорожить собою, тем выше станут ценить тебя».
Не так ли говорят о любом товаре? Постоянно ей твердили, что она самая красивая девушка во всем околотке, и, когда родители повезли ее на первый бал, все в один голос назвали ее красавицей. Всякий раз, как брали ее в гости или в воскресенье к обедне, ее наряжали как только могли, так же старательно, как переплетают ленточками гриву у лошадей, которых ведут на ярмарку. Никогда не считала мать денег, когда надо было нарядить свою прекрасную дочь.