Нет, – я развернулся к ней. Похоже, ничего я не обуздал. Мои руки схватили ее за плечи. – Нет, я тебя зову трусливой предательницей собственного пола. Я еще могу понять твоего мужа – он мужик, он-то при этом паскудном раскладе ничего не теряет. Но ты? Ты же отбросила столетия политической борьбы и научного прогресса, чтобы сидеть во мраке и бормотать суеверия о собственной никчемности. Ты позволила, чтобы у тебя час за часом и день за днем отнимали жизнь – самое драгоценное, что у тебя есть, только чтобы влачить жалкое существование, пока это позволяют мужчины. А потом, когда ты наконец умрешь – а я надеюсь, что скоро, сестра, реально надеюсь, – ты плюнешь на собственные возможности и откажешься от главной силы, которую мы завоевали, – вернуться и попробовать все сначала. И все это из-за сраной веры, и если твой ребенок женского пола, то ты обрекаешь ее ровно на тот же самый ад.