Мария держалась замкнуто и отчужденно. В воздухе так и витало слово «полиция».
– Во всем обвинят меня. Меня и Жеронимо – бедняков. Разве можно ждать правосудия на чужбине? Нет, я не могу приготовить ризотто, этот рис не подходит. Я лучше сделаю спагетти.
– Мы вчера на ужин ели спагетти.
– Неважно. У меня на родине едят спагетти каждый день, каждый божий день. Тесто еще никому не повредило.
– Да, но теперь-то вы в Англии.
– Хорошо, тогда я приготовлю жаркое. По-английски. Вы его не любите, но я все равно приготовлю; мясо будет совсем неподжаристым, светлым, на сломанных ребрах, а лук я не обжарю, а сварю…
Мария говорила так зловеще, что миссис Хаббард показалось, будто речь идет о каком-то зверском убийстве.
– Ладно, готовьте что хотите, – сердито произнесла она, уходя из кухни.