Оэлун сразу осознала то, какое облегчение для всей семьи принес Тэмуджин, предав казни сводного брата. Она и до этого, видя, как безумствует в неуемной злобе Бэктэр и то, какой раскол он вносит в семью в эту трудную пору, и с ужасом гадая, к чему со временем все это может привести, не раз ловила себя на мысли о том, что прибрал бы уж к себе этого сына отец его Есугей.

Хоть и ругала она беспощадно Тэмуджина и Хасара в тот день после убийства, не умолкая до самого заката и бросая в них самые жестокие обвинения, делала она это лишь для Сочигэл и Бэлгутэя, жалея их, а сама чувствовала на сердце лишь облегчение: теперь ее семье уже не грозит распад.