– Немцы пережили войну так же тяжело, как и мы. Но после войны они были слабыми, униженными, лишенными возможности защищаться и укреплять экономику, что привело к взрыву инфляции. И тут появляется тот, кто заявляет, что способен вернуть им чувство национальной гордости и собственного достоинства. Он лидер, маниакально одержимый властью, как большинство лидеров, и он приступает к строительству авторитарного государства. Он перевооружает немцев, дает им работу, все удается ему так, как он и задумал, и он начинает мыслить шире о том, что еще можно было бы предпринять. Он уже не просто вдохновенный лидер – он обретает всю полноту власти и сохранить ее может единственным способом – завоеваниями, чтобы принести стране добычу: Судеты, Австрию. Но тиранам обычно требуется еще одно, чтобы сплотить вокруг себя подданных, – враг, чтобы сообща бороться против него. А среди населения любой страны найдется подходящее меньшинство, отличающееся национальной или религиозной принадлежностью: славяне, католики – словом, ты меня поняла. На этот раз, думаю, им оказались евреи – можно сказать, это выстрел, способный убить сразу двух зайцев. И климат для этого как раз подходящий.
– Как раз подходящий? Что ты имеешь в виду? Откуда ты знаешь, как немцы относятся к евреям?
– Я не знаю. Но вижу, как относятся к ним здесь, в демократической стране, у руля которой не стоит одержимый властью маньяк. Здесь преобладает антисемитизм. Он принимает форму шуток, снисходительности, изоляции и исключений из правил: «Обычно я недолюбливаю евреев, но ты – исключение». Вот из чего состоит предубежденность. О, да, а когда мы замечаем ее и обижаемся, нас обвиняют в мании преследования. Мы – идеальные козлы отпущения, – она заметила, что начала говорить «мы», и почувствовала себя увереннее.
– Взгляды полукровок, – заключила она, – зачастую отличаются не внешней стороной, а проницательностью.